Айлин скоро показала свою истинную сущность.

Страшная правда заполняет душу мраком.

Айлин – красивая аристократка. Я – невзрачная дочь торговца. Она никогда не видела во мне угрозу, поэтому легко со мной дружила, в основном даже без обмана. Так у меня и сложилось впечатление ложной безопасности, и я начала безоговорочно ей доверять. А ведь стоило мне встать ей поперек дороги, как она тут же оборачивалась против меня. В прошлой жизни это случилось из-за того, что Рена объявили наследником. В этой она боялась конкуренции на банкете.

Мама отвлеклась от вязания и задумчиво хмурится. А затем, вновь взявшись за спицы, говорит:

– Я оплачиваю уроки музыки Айлин.

– Как? Я не знала.

– Твой дядя вскользь упомянул о том, как ей нравится музыка и как ему жаль, что он не может себе позволить нанять мастера Чанга. Я предложила покрыть расходы.

Меня обуяла ярость. Дядя всегда хорошо умел манипулировать людьми, чтобы получить желаемое.

– Ты слишком добра, мама.

– Говоришь так, будто это что-то плохое.

– Доброта делает тебя слабой и уязвимой в глазах врагов.

Этот урок я усвоила ценой своей жизни.

– Если окружать добром тех, кто этого заслуживает, это становится твоей силой, а вовсе не слабостью, – возражает мама.

Я пожимаю плечами. Может, она и права, но дядя с его детьми точно не заслужили ее доброты.

Как и в моей прошлой жизни, дядя Йи взращивал Айлин подобно утонченному бутону, который должен распуститься в первый же вечер при королевском дворе, на банкете. Но я прослежу за тем, чтобы этот цветок завял.

Следующие несколько дней Айлин выглядит расстроенной, но объясняет это плохим самочувствием, когда я о ней справляюсь. После того как я предлагаю позвать врача, она заставляет себя взбодриться.

И вот одним утром она является на урок в непривычно веселом настроении.

– О, мне не терпится скорее сыграть с тобой вместе, – говорит Айлин. – Я хочу, чтобы представление прошло идеально. Прошу, зайди ко мне сегодня выпить чаю, и мы все обговорим.

У меня появляется недоброе предчувствие, но я мило улыбаюсь:

– Конечно!

Что она задумала? Не удивлюсь, если Айлин попытается напоить меня отравленным чаем, чтобы я слегла с болезнью и пропустила занятия музыкой, а затем и само представление.

Я прихожу в гостиную к назначенному времени. Айлин приглашает меня к себе на диван. Перед нами на чайном столике покоится изящный фарфоровый сервиз, расписанный птицами с ярким оперением.

Еще в первый день, когда мы сюда приехали, Айлин показала нам с мамой свое чайное искусство. Она умеет скручивать и заваривать чай так, чтобы он раскрывался в виде цветка лотоса или порхающей феи. Вкус у них тоже был разный: то весенних цветов, то летних фруктов, то меда.

В прошлой жизни я стала еще больше восхищаться Айлин за ее мастерство. Это непростое умение, и оно вошло в моду среди аристократок. Теперь я знаю, что моя сестра вкладывала все усилия в те навыки, которые повышали ее ценность в политическом браке.

И вот сейчас я любуюсь узором из чайных листьев:

– Такая красивая бабочка, Айлин.

Я подношу чашку к губам, и в то же мгновение Маи громко чихает, как мы заранее с ней договорились. Я вздрагиваю, и чашка выпадает из пальцев. Она разбивается о пол, обливая наши платья темной жидкостью.

Айлин вскакивает, пища от ужаса.

Я спешу ей помочь:

– Ой, прости, пожалуйста…

– Все в порядке, – отвечает Айлин и выдавливает из себя улыбку. – Прости, Миньсин, но мне надо пойти переодеться. Обсудим наше выступление в другой раз, – добавляет она с тяжелым вздохом и поспешно уходит.

Два дня спустя Айлин пригласила нас с мамой к себе на ужин. Обычно мы едим раздельно: дядя Йи и Бо встречаются с чиновниками, Айлин навещает других аристократок.