Мы с Фэй тренируемся на заднем дворе. Сегодня она обучает меня вонзать кинжал в противника. Чтобы обезопаситься, мы держим лезвие в ножнах, а на Фэй надет защитный кожаный жилет.

Она машет мне рукой, и я бросаюсь на нее, раз за разом, но Фэй легко уворачивается от моих атак.

Я останавливаюсь и тяжело вздыхаю от раздражения.

– Вы понимаете, почему не справились? – говорит Фэй.

– Я не такая сильная, как ты.

– А я никогда не стану сильнее брата, но в наших поединках я заставляю его отступить не реже, чем он меня.

– Что ж, я пытаюсь этого добиться.

– Тогда перестаньте подражать мужчинам. Им подходит такой стиль боя, но он не единственный. Мужчины нас недооценивают, поскольку мы им уступаем в физической силе. Но если они – огонь и земля, то мы – вода и воздух. Смотрите.

Она словно танцует, плавно и грациозно. Ее взгляд сосредоточен, она соблюдает ритм и не производит ни единого лишнего движения.

Я стараюсь повторять за ней, а она поправляет положение моих ног и запястья. Спустя полчаса практики я еще чувствую себя неловко с кинжалом, но все же чуть более уверенно.

Фэй замечает, что я запыхалась, и предлагает сделать перерыв. Она видит, как я плюхнулась в тень дуба, и смеется, словно ее рассмешило мое неподобающее для леди поведение.

Она садится рядом, и я спрашиваю:

– Как ты научилась так хорошо сражаться? Телохранители-женщины встречаются крайне редко.

Глаза Фэй мрачно поблескивают, как полированный обсидиан.

– У меня в жизни было так – либо сражаешься, либо умираешь. А вы почему вдруг заинтересовались этим искусством, госпожа? Знаю, вы всегда были девушкой необузданной, но это даже для вас необычно.

С минуту я думаю над ответом.

– Мне приснился ужасный ночной кошмар, в котором я подвела семью и лишилась жизни. Я пыталась вести себя как благородная леди, позволила собою воспользоваться во имя любви. И не допущу того, чтобы все это повторилось наяву. Я останусь верна своему сердцу и буду сражаться, защищая тех, кто мне дороже всего.

Фэй кивает:

– Продолжайте в том же духе, госпожа. Завтра начнем учиться обороне. А сейчас – возвращаемся к практике.

Она поднимается, и я энергично вскакиваю с земли.

Три раза в неделю я посещаю утренние занятия вместе с Айлин, и дядя Йи поздравляет меня с тем, что мастер Чанг проникся моим талантом, но на самом деле ему вряд ли это по нраву.

Учителя впечатляет мой прогресс, и неудивительно – я практикуюсь день и ночь, стирая пальцы едва ли не до крови. После того как я выражаю восхищение мелодией, которую сочинил мастер Чанг – в ней мастерски сочетаются нежные и звонкие ноты, – он предлагает нам с Айлин сыграть вдвоем на придворном банкете через два месяца, когда будет праздноваться день рождения короля.

Я спешу поделиться с мамой этой новостью, и она за меня радуется. Позже тем же днем Маи рассказывает о том, как Айлин в сердцах разбила свой чайный сервиз. По словам служанок, она кричала: «Это мое время сиять! Как она смеет отнимать его у меня? Я этого не позволю!»

Мама хмурится:

– О чем это?

Мне на душу ложится холодный камень.

– Она сердится на меня, мам, – хмыкаю я. – За то, что на банкете ей придется делить сцену со мной.

Айлин стремилась впечатлить королевский двор; я еще помнила, как в прошлой жизни Рен пригласил меня на банкет, как я хихикала и не могла уснуть от волнения, глупая влюбленная девочка. Тогда Айлин волшебно сыграла на гучжэне и очаровала слушателей.

В этой жизни я не попаду на банкет без приглашения мастера Чанга. Мне казалось, у Айлин все равно будет шанс блеснуть своим талантом в дуэте, но ей явно не нравится делиться успехом даже с той, кого она называет своей сестрой. Все восхищение должно предназначаться лишь ей.