– Я люблю тебя. – Сказал Елисей, заставляя Ясению вздрогнуть. Она слышала от него эти слова по телефону, но в такой интимный момент, его брошенная фраза вызывала сильный трепет. Она опустила ладонь, перевела взгляд на горы, чувствуя, как стало саднить горло.

– Елисей, – теперь настала очередь заламывать руки Ясении. Ее лицо было бесстрастным, только голубые глаза сливались с закатом Альп. – Ты даришь мне свободу. Не знаю, как выразить правильно свои чувства.

– Ты можешь их сложить в три простых слова. -Парень поднялся, помогая встать Ясении. Она вложила свою ладонь в его и тут же очутилась на ногах.

– Я знаю. Просто…

– Сенечка, – Парень поправил шапку на голове девушки, целуя её в лоб. – Ты обещала мне написать письмо. Помнишь?

– Конечно.

– Добавь туда ещё одно важное предложение, и повтор его столько, сколько считаешь нужным.

– Отец не прав, – утыкаясь в грудь Елисея, пробормотала девушка. – Мы не из разных миров. Мы – единственная правильная вещь, которая происходила со мной.

– Мне так нравится слушать из твоих уст «мы». – Его широкая ласковая улыбка успокоила Сенечку.

Он гладил свою возлюбленную по волосам, слыша в голове голос Сергея Лукоянова и его грозное предостережение: «Вы настолько разные, что встретившись на улице, прошли бы мимо друг друга. Сейчас вы молоды, импульсивны и не осознаете этого. Но поверь мне, мальчик, пройдёт несколько лет, и ты поймёшь эту мудрость. Ясения – ласточка, ты – ворон. А утонченные белые птицы никогда не будут с чёрными приземленными птицами». Её отец был прав, – чернота вокруг Елисея была ему другом. Он много скрывал от родителей, сестры и Сенечки. Они были разными поля ягодами, но его тяга к этой хрупкой ласточке была такой сильной, что никакие ястребы не разрушат их любовь.

За каждой трудностью всегда наступает облегчение.

Всю ночь Ясения не могла сомкнуть глаз. Она слышала, как сопел её брат, который выглядел совсем маленьким с закрытыми глазами, лицом, полным спокойствия и безмятежности. Его ладошки были сложены вместе, а на них навалилась тяжелая голова. Она даже завидовала ему, ведь девушке уже не видать спокойствия.

В её голове продолжала крутиться мысль о прошлом Елисея. Он поделился темной стороной своей жизни, и теперь ей нужно было переварить это. Она видела его вспышки, и они пугали девушку. Готова ли она быть рядом с тем, кто не всегда мог совладать со своими эмоциями?

Находиться в душной комнате было невозможно. Она оделась, взяла с собой банковскую карту и спустилась на первый этаж отеля, где располагался небольшой бар. Там за барной стойкой в одиночестве выпивал Стас.

Парень тоже не мог сомкнуть глаз. Стоило ему только погрузится в темноту, как в голове всплывал образ Ясении. Это злило его, но в тоже время он всячески пытался ухватится за каждую деталь его сна. Она. Везде она. Наваждение какое-то. Окончательно смирившись с отсутствием нормального сна, Милославский спустился в бар, чтобы напиться. Ему хотелось уснуть без единой мысли об этой девушке.

Помимо этого, к нему после ужина нагрянул Олег. Он был как всегда злым. Мужчине хотелось узнать, как обстоят дела сына. Он задавал неуместные вопросы и кривился, когда сын отвечал из-под палки. Цели Олега для Стаса были чуждыми, но он принимал их. Стас не любил разговоры с отцом, потому что как таковых разговоров у них не было. Крики, оскорления и драки. Может, от этого Милославский играл роль мерзавца вне стен своего дома. Правда, у него это отлично получалось. Со всеми. Даже я Ясенией. Но только после разговоров с ней, на душе становилось так мерзко от себя самого, что заглушить это могла лишь бутылка.