Я мечтала бы жить в таком прекрасном доме, в какой живешь ты. Слышать смех и топот маленьких ножек. Может, это и глупость, но я так отчаянно влюбилась в тебя, что не хочу и не могу ни о ком другом думать.

Ты просил написать заветные слова столько раз, насколько я люблю тебя. В мире ещё ни один мудрец не придумал такой цифры, в которой можно было сосчитать мои чувства. Я бесконечно люблю тебя.

Твоя мадам белоручка».

Ясения улыбнулась заинтересованному бармену, отдала ему ручку и свернула листочек пополам. Он казался таким тяжелым, зато сердце девушки испытывало легкость. Она знала, что жизнь к ней благосклонна, и что она не сможет разлучить двух возлюбленных.

Стас сидел в своем номере. Ему так хотелось поговорить с Ясенией по душам в этом треклятом баре, но девушка, как он и ожидал, не расценила его порывов. Ему достался номер с камином, из которого сейчас трещали обгоревшие поленья. Он крутил в руках бокал с виски и разглядывал свое красное запястье, – свидетельство отцовского авторитета. Авторитарный Олег никогда не был для сына любящим отцом. Мать ему во всем потакала. Только деньги радовали парня с ранних лет. У него было всё: дорогие игрушки, путешествия, машины, девушки, которым важно было лишь заглянуть на счет это банковской карты, но никогда не было любящих родителей. Наверное, поэтому он старался всегда учится на отлично, получать призовые места на соревнованиях. Он хотел высказаться перед родителями, но те никогда этого не ценили. Стас завидовал Ясении. Её родители любили. Её любили все, даже этот проклятый Елисей. Да и сам Милославский терял голову рядом с ней.

В ней не было ничего особенного, - пытался заверить себя парень, но почему-то раз за разом бросал свой взгляд в её сторону, прислушивался к её голосу и очень много думал об этом особе.

В номер ввалился его отец, когда парень порывался налить себе ещё один бокал виски. Настроение было прошивок от недавней стычки с отцом, он даже ещё не успел остыть, как на пороге снова вырос Олег Милославский. Жестокий узурпатор, мужчина с каменным сердцем.

– Смотрю развлекаешься? – Выплюнул он, по-хозяйски вышагивая по паркету. – Мы сюда приехали для того, чтобы ты пил?

– А для чего ещё? – Изрядно подвыпивший парень оскалился, словно специально провоцируя отца.

– Для того что ты, бестолочь, наладил отношения с дочерью Лукоянова. Но, смотрю, тебе совсем не интересна эта тема.

– Ты только и делаешь, что говоришь мне про неё.

– Я думаю о твоем будущем! – Взревел он, опрокидывая декоративный столик. – Его дети отказываются вступать в права, у тебя был бы потрясающий шанс завладеть их бизнесом.

– С чего ты вообще решил, что они отдадут мне отели? – Закричал Стас.

Лицо отца исказилось в пренебрежительной гримасе. Казалось, что его сейчас вывернут прямо на ковер под ноги сыну от его ничтожности. Сжатые кулаки не предвещали ничего хорошего. Олег развернулся спиной к сыну, взял щипцы для колышек в руки и зацепил один из обугленных поленей. Широко распахнутые глаза Стаса смотрели на отца с ужасом. Неужели он сейчас попытается сжечь собственного сына? Милославский старший, все с той же озлобленностью, надвигался на сына.

– Пап, – пятясь назад шептал Стас. – Пап, не надо! Пап!

Но Олег не слышал его. Он замахнулся этим поленом и ударил парня, прожигая его футболку, а с ней и кожу Стаса. Парень взвыл, успел на пьяную точку, продолжая пятиться назад, пока не уперся в кровать. Олег замахнулся ещё раз, но дверь номера распахнулась и влетела растрепанная мать.

– Олег! Олег, хватит!

Отец отступил. Он развернулся лицом к жене и наотмашь ударил её по щеке. Это было напоминанием, что никому нельзя прерывать его «разговор» с сыном. Правда, экзекуций больше не было. Бросил на пол щипцы и полено, отец ушел из номера, оставляя испуганного сына одного.