– На отца не гляди. Матери не перечь. Братьев не замечай, – наставлял по пути Иван, пока Ярга взволнованно семенила за ним. – Молвить буду я.

Более ничего он не сказал, правда, успел несколько раз любезно поприветствовать знатных мужчин, в чьём влиянии при дворе Ярга не сомневалась. Она с детства умела отличать тех, кто просто дорого одет, от тех, кто действительно важен.

Когда впереди показалась огромная двустворчатая дверь с узором из ветвей и яблок, сердце в груди замерло от страха: пред царями ей представать ещё не доводилось. Девушка только теперь подумала о том, что совершенно не представляла, как себя вести.

Дверь распахнулась пред ними.

Иван даже ходу не замедлил. Из-за его плеча Ярга увидела огромный круглый зал с распахнутыми настежь витражными окнами и золотыми колоннами, меж которыми толпились бояре. А впереди на возвышении бок о бок стояли два трона, за которыми сиял алый витраж, изображающий рассветное солнце.

На правом восседал сам царь Демьян в расшитом красно-синем кафтане, кумачовых сапогах и заправленных в них бархатных штанах. Не было на нём ни венца, ни шапки. На челе прорезались залысины. Густая тёмно-русая борода серебрилась седыми нитями. На утомлённом благородном лице пролегла паутина глубоких морщин. Светло-карие глубоко посаженные глаза показались Ярге преисполненными безумного отчаяния. Да, он когда-то был богатырём – это угадывалось в его облике, осталось в осанке и широком развороте плеч, – но Ярга ожидала увидеть кого-то более внушительного.

Куда сильнее её поразила царица, уже немолодая, но всё ещё великолепная Добромила. Расшитая яхонтами кичка[2] скрывала волосы. Глухое платье с воротом под горло и длинными рукавами было сплошь усеяно каменьями, при каждом движении они искрили мягкими бликами. Но острый взгляд серых глаз тёплым назвать было невозможно.

– Батюшка! Матушка! – Иван прошёл прямо к тронам и опустился перед ними на одно колено.

Ярга догнала его и тоже спешно присела, поклонившись. Дворянкам падать на колени не положено, однако старая память и волнение дали о себе знать. Девушка чуть не рухнула лицом в пол по привычке. Вовремя одёрнула себя: нельзя, она же царскую невесту изображает, а не деревенскую дурочку.

– Встань, – коротко велел царь Демьян, в нетерпении стиснув подлокотники трона. Его сиплый голос дрожал. – Говори.

Добромила тем временем глядела вовсе не на сына. Она вперила в Яргу такой пристальный и недоверчивый взгляд, что девушке показалось: пятки вот-вот вспыхнут!

Иван поднялся.

Поднялась и девушка за его спиной, но взглянуть на царскую чету не смела даже искоса. Ковёр под ногами в один миг сделался необычайно интересным.

– Царь-батюшка, – слегка вальяжно начал Иван, и его глубокий глас зазвучал в палатах красивым эхом, пред которым замерли все, – мы узнали, кто ворует твои яблочки.

– Неужели сие неразумное дитя? – Брови царя Демьяна взлетели в изумлении, когда он жестом указал на Яргу.

– Вовсе нет. – Девушка не видела лица Ивана, но по его тону поняла, что тот улыбался. – Позвольте мне поведать всё по порядку.

– Мы тебя слушаем, – звонкий властный голос Добромилы поторопил сына. Похоже, царице и самой не терпелось узнать, что же произошло ночью.

– Эту милую девушку зовут Яргой, – представил её Иван, но даже головы к ней не повернул. – Она к краже яблок никакого отношения не имеет. Ярга из тех невест, что прибыли в Велиград по твоему зову, батюшка. Я познакомился с ней в городе накануне и взял с собой в сад, когда настал мой черёд…

– Ты привёл кого-то в мой сад без моего дозволения! – разгневанно прогрохотал царь.