Янтарный трон Александр Абрамов

© Абрамов А., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Платья парили в воздухе, одно краше другого. Аврора никак не могла подобрать нужное для столь торжественного события. Этот день она ждала последние три года и непривычно для себя волновалась.

– Я хочу примерить вон то, с весенним лугом.

Слуга взмахнул волшебной палочкой, и платье опустилось прямиком к Авроре. Изображённые на нём цветы шевелились под дыханием ветра, на рукавах-фонариках летали бабочки, а из ручья на заднем плане пил оленёнок. Девочка подошла к зеркалу убедиться, стоило ли тратить время на примерку.

– По-моему, такой узор уже не в моде, – задумалась она. – Месье Фрэй, вы так не считаете?

– Если Ваше Магичество позволит, – ответил преклонных лет слуга, чьи редкие седые волосы дрожали при каждом его слове, – то это вы должны влиять на моду, а не мода на вас.

– Не хочу, чтобы окружающие обвинили меня в дурновкусии. Подайте другое платье.

– Какое изволите? – Примерка длилась уже второй час, но месье Фрэй даже не смел заикнуться об этом. Главной его задачей было следить, чтобы принцесса была счастлива.

– А что вы мне посоветуете?

– В Париже нынче в моде снегопады, Ваше Магичество. У вас в гардеробе как раз есть прекрасный образец.

Лёгким движением палочки месье Фрэй заставил весеннее платье скрыться с глаз госпожи, и его место занял белоснежный наряд из муслина. Изображённые на нём снежинки кружили по рукавам, сталкивались на груди и плавно опускались на подол, образовывая там небольшие сугробы.

– Это нравится мне чуть больше. – Аврора ненадолго задумалась. – Но не вы ли только что сказали, что это я должна влиять на моду, а не мода на меня?

– Ваше Магич… – неуверенно попытался оправдаться слуга, но его перебили:

– Мой батюшка слишком вас избаловал, месье Фрэй. Надо попросить его быть с вами строже.

– Как Вашему Магичеству будет угодно, – поклонился старик.

– Моему Магичеству угодно выбрать красивое платье. – Аврора окинула взглядом всю комнату и остановилась на ярко-оранжевом наряде, рисунок на котором на время замер, пока в комнату не ворвался порыв ветра и не потревожил изображённые на нём осенние листья.

– Хочу это, – сказала она и развернулась к окну. – Мой брат всегда любил осень больше других времён года. Надеюсь, он не сильно изменился. Боже, я ведь не видела его уже три года! С тех самых пор как… как…

– Как он отправился в своё паломничество от Палаты Чародеев, в которую вступил вопреки воле вашего отца, – подхватил слуга. – Отказавшись из-за этого от престола вопреки воле вашего отца. – Месье Фрэй ненадолго задумался и быстро добавил: – А в Палату Чародеев он вступил после окончания Лазаревского лицея, в который поступил…

– …вопреки воле моего отца, – закончила Аврора и грустно усмехнулась. – А я всегда считала себя непослушной дочерью. – Поняв, что чересчур расчувствовалась в присутствии слуги, добавила: – Надеюсь, он хотя бы не отрастил себе усы, о которых всегда мечтал.

– Напомните, как же он вас всё время называл?

– А вот это уже не ваше дело, месье Фрэй! – строго сказала Аврора. – Ваше дело помочь мне с выбором платья, с чем вы худо-бедно справились. А сейчас ступайте, Её Магичеству нужно некоторое время на отдых.

На этих словах принцесса подошла к окну и сделала глубокий вдох. Императорский дворец находился на скале в крайней и самой высокой части Светлограда, поэтому её взору открывался вид на весь город. В свете пока ещё летнего солнца поблёскивали алые крыши домов, виднелись остатки былого величия некогда популярного Театра Дуэлей, а на мосту, отделявшем дворец от самого поселения, маршировали стражники. Аврора обернулась на месье Фрэя, который по-прежнему стоял возле двери.

– Почему вы ещё здесь? Кажется, платье я выбрала. Не пора ли вам заняться другими делами?

– Его Императорское Магичество уже ждёт вас в зале. Даниил послал письмо, в котором сообщил, что прибудет на час раньше.

– Но это значит… – начала Аврора, и месье Фрэй подхватил:

– Это значит, он будет тут с минуты на минуту. Мне позвать служанок, чтобы помогли вам надеть это платье?

– Ещё чего! – возмутилась принцесса. – Мне уже двенадцать лет, и я в состоянии сделать это сама.

– В таком случае, я подожду Ваше Магичество в коридоре.

Слуга по воздуху пустил платья в коридор, вышел следом и закрыл за собой дверь.

Авроре хватило пяти минут, чтобы надеть платье. К своей чести, девочка отметила, что почти не помогала себе магией. Разве что при застёгивании корсета. Принцесса ненадолго замерла перед картиной, на которой была изображена вся их семья: сама Аврора – двухлетний краснощёкий карапуз с огромными зелёными глазами и торчащими во все стороны во все стороны золотистыми волосами; одиннадцатилетний брат локонами того же цвета и серьёзным выражением лица под стать отцу – высокому и статному, с пышными усами, вечно сердитым взглядом и всё такой же золотистой копной на голове.

Ну и, конечно, мама – синеглазая брюнетка, добрая и озорная, как весеннее утро. Она улыбалась Авроре со всех картин, на которых была изображена. Жаль, что последние девять лет мама улыбалась только с портретов. Аврора и рада была бы поговорить о ней, послушать, какой она была при жизни, но брат последние годы почти не присутствовал во дворце, а отец категорически отказывался вспоминать о покойной супруге и только злился, когда Аврора заводила о ней разговор.

Девочка лишь помнила, что смех мамы напоминал журчание весеннего ручья, и каждое утро та начинала с чая со шербетом. Но чем взрослее Аврора становилась, тем меньше деталей оставалось в памяти. Быть может, по утрам та пила вовсе не чай, а кофе, и не со шербетом, а с халвой.

Когда к глазам Авроры подступили слёзы, она перевела взгляд на изображение брата, который, чтобы позлить отца, позировал художнику в новеньком мундире Лазаревского лицея, от поступления в который император всячески отговаривал Даниила. Девочка улыбнулась, вспомнив, что за эту выходку брата заставили почистить все мундиры солдат императорской гвардии.

Принцесса встала на цыпочки и погладила изображённого на картине брата. Затем представила его с усами, как у отца, и улыбнулась.

– Лягушонок, – вдруг тихо сказала Аврора. – Ты называл меня лягушонком, когда я в детстве прыгала на твоей кровати.

Она бы ещё долго любовалась изображением своей семьи, если бы не отвлёк резкий стук:

– Ваше Магичество, готовы к выходу? – поинтересовался через дверь месье Фрэй, голос которого с трудом скрывал нетерпение. – Вас все ждут. Особенно Его Императорское Магичество.

Аврора хотела ещё немного покрутиться перед зеркалом, но напоминание об отце вынудило впустить месье Фрэя. При виде принцессы он восторженно заявил:

– Ваше Магичество выглядит потрясающе!

– Вы говорите так всегда, даже если придерживаетесь иного мнения, – ответила принцесса, выходя в общий коридор и на ходу натягивая на левую руку высокую белоснежную перчатку.

– Прошу меня простить, – ответил слуга, едва успевая за ней. – Я хотел сказать, сейчас Ваше Магичество выглядит особенно прекрасно.

– То есть иногда я выгляжу плохо? – бросила она через плечо.

– Я хотел сказать не так… – засуетился старик. – Точнее, я имел в виду…

Но Аврора не услышала, что промямлил слуга в своё оправдание. Принцесса остановилась напротив одного из зеркал и поправила спадающие на плечи золотистые локоны, в очередной раз умилившись родинке над верхней губой, а затем в ужасе вытаращила глаза:

– Диадема! Та, что папа подарил на прошлый день рождения! Я совсем про неё забыла. Сейчас вернусь.

– Прошу вас, не надо! – взмолился месье Фрэй, преграждая ей дорогу. – Я знаю, где вы её храните, и сейчас же сбегаю за ней. Ступайте в зал, Ваше Магичество, иначе ваш отец превратит меня в кабачок. Опять.

Брови месье Фрэя сложились таким аккуратным домиком, что Аврора не смогла отказать. Слуга тут же рванул обратно, насколько это было возможно для шестидесятилетнего старика, а принцесса направилась в Тронный зал.

По пути Аврора бросила взгляд на картину с изображением светлоградской бухты в свете яркого дневного солнца. Затем посмотрела в окно, и её взору предстал тот же вид, один в один. Девочка очень ценила эту работу, хотя и не разбиралась в искусстве. Просто по ночам изображённые на ней солнечные лучи освещали принцессе дорогу во время поздних вылазок на кухню за сладостями. Она, конечно, пыталась подсвечивать себе дорогу заклинаниями, но на их свет тут же сбегались стражники, и юную проказницу возвращали в её комнату. А вот свет картины внимания бдительных стражей не привлекал и прекрасно освещал ей путь.

Как-то отец прознал про эти маленькие путешествия и приказал снять картину, чтобы будущая императрица не разменивала свой сон на подобные глупости. Вот только та была приделана к стене каким-то чересчур сильным заклятием, и избавиться не получилось. Равно как и прекратить эти «сладкие вылазки».

Аврора подошла к дверям Тронного зала, сделала глубокий вдох и открыла дверь. И тут же пожалела, что не выбрала другой вход. На девочку одновременно обрушилось столько голосов, будто из пчелиного улья резко вытащили пробку. Она бы с удовольствием навела на всех чары тишины, вот только являлась не настолько сильной волшебницей, да и колдовать в Тронном зале было невозможно. Он практически полностью был отделан янтарём, подавляющим любую магию.