Тётушка Фридиль расшаркалась в коридоре с гостем, пригласила его в салон. Вен Вюрстер, высокий, худощавый, даже сухопарый седой мужчина довольно пожилого возраста, вошёл, чуть пригнувшись, чтобы не стукнуться головой о притолоку.

— Вен Вюрстер! Рада снова видеть вас в моём скромном доме, — Вейра изобразила самое изящное приветствие, на которое была способна, присев в поклоне. — Прошу, садитесь. Выпьете аперитив?

— Всенепременно, моя маленькая Вейра, — чопорно кивнул мужчина. — Надеюсь, он будет так же хорош, как и в прошлый раз.

Аперитив был хорошим. Вино тоже выдержало проверку на качество — вен Вюрстер попробовал и сложил губы в одобряющей гримасе, причмокнув. Рыба, приготовленная тётушкой Фридиль, ему понравилась, но в этом Вейра и не сомневалась. Никто не умел так жарить рыбу, как экономка, выросшая в поварятах на берегу моря. Беседа неторопливо текла рекой в чётко ограниченных берегах погоды, рождения наследника, ценах на фураж и на молоко, и Вейра мило улыбалась, ловко цепляя кусочки рыбы на вилку, элегантно отправляя их в рот, запивала отвратительно горьким вином, говорила, говорила, говорила…

А потом…

Почти в самом конце обеда на лестнице послышался шум. Вейра повела глазом к двери, не решаясь встать или позвать тётушку Фридиль, продолжила начатую фразу о будущем празднике середины зимы, но вен Вюрстер, отложив салфетку, нахмурился:

— У вас в доме происходит нечто необычное. Здесь есть кто-либо, кроме слуг?

— Что вы, достопочтенный вен! — стараясь скрыть волнение, пропела Вейра. — Вы же прекрасно знаете, что я живу одна!

— Это ваше ужасное животное?

— Да! — с облегчением поддакнула она, точно зная, что Мил заперта в клети. — Это рысь!

Отвращение на лице вена Вюрстера достигло высшей степени. Творец, неужели нельзя хотя бы полтора часа не шуметь?! Вейра нервозно проглотила полбокала вина и всё же встала:

— Пойду запру её, прошу меня простить, достопочтенный вен.

Но выйти она не успела — дверь в салон распахнулась, и перед двумя парами глаз предстал Ликс в весьма непотребном виде: в старой ночной сорочке покойного мастера Меррибета, которую отыскали среди ветхих простынь, лохматый и невыбритый, с голыми ногами, покрытыми смешными тёмными волосками. Мужчина потряс альбомом с акварелями и возопил:

— Вейра! Вейра!

7. Глава 7. Вен Ликс, или Любить, убить, помиловать?

Вейра обмерла, всей кожей ощутив исходящее от вена Вюрстера недовольство. Даже не недовольство — возмущение! Зато Ликс был счастлив без меры, слегка в подпитии и весел, как весенний скворец. Он снова потряс альбомом и повторил её имя вкупе со словами на своём непонятном языке.

— Это невероятно, — пробормотал вен Вюрстер, сложив вилку с ножом на тарелку и встав. — Моё разочарование в вас, вильена Вейра, не имеет границ.

— Прошу вас, достопочтенный вен, — пролепетала она. — Останьтесь! Это всего лишь… мой брат! Он немного болен… Не уходите!

— Я ни мгновения не останусь в вашем доме, — сухим тоном ответил вен Вюрстер, проходя мимо Ликса в коридор. — Моё пальто, будьте любезны!

Тётушка Фридиль появилась с кухни, живо протянула вену его верхнюю одежду и раскланялась:

— Надеюсь, обед пришёлся вам по вкусу, достопочтенный вен?

— Отвратительно. Всё было отвратительно, — отчеканил тот и, не глядя на Вейру, сам отворил входную дверь: — Не провожайте меня. Прощайте, вильена.

Когда дверь за ним закрылась, Вейра отмерла и выдохнула весь воздух, что скопился в лёгких. Вдохнула новый и мёртвым, ничего не выражающим голосом велела тётушке Фридиль:

— Уберите остатки обеда. Пусть Бея выплеснет вино, я его ненавижу. А вы, вен Ликс, извольте подняться со мной наверх.