– Почему нет? – так же тихо спросил он. – Я не могу без тебя, Ника. Задыхаюсь. Не могу без тебя. Все – не то. Все. Весь мир в тебе заключен.

Молчала, не находя нужных слов. Только дышала часто и шумно, пожизненно вбирая в себя его признания и его неприкрытые эмоции.

Градский тоже замолчал, набирая в легкие воздух. А Ника, наконец, решилась поднять взгляд и заглянуть в бушующую внутри его темных глаз бурю.

Скрещение взглядов послужило сигналом, будто гонг прозвучал, одновременно расцепили пальцы. Руки Сергея обхватили лицо Доминики, а ее – сплелись на его затылке, скользнули по коротким волосам.

Соприкоснувшись лицами, кожа к коже, способны были только дышать, чтобы выдерживать этот губительный для них обоих контакт.

– Не хочу, чтобы ты с кем-то другим ходила. Не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, тебя трогал, – придавил быстрым шепотом.

И Ника, наконец, решилась выразить то, что и ее долгое время беспокоило.

– В таком случае я хочу, чтобы ты тоже был только моим. Только со мной.

***

В ту ночь Доминике не удавалось уснуть. Она беспрерывно думала о том, что сказал ей Градский. Прокручивала каждое слово, повторяла интонацию, воспроизводила его горящий взгляд. Думала о Сергее и не понимала, как ей вести себя с ним дальше.

Сердце работало с нагрузкой, мышцы сковывало болезненным напряжением, тело периодически бил озноб, мысли сбивались и путались, словно она переплывала широкую реку и никак не могла достигнуть берега.

В углу Алины зажегся светильник. Негромко вздохнув, девушка поднялась и прошагала к кровати младшей сестры.

– Эй, – тихонько приветствовала она Нику, пригладив разбросанные по подушке волосы. – Ну, что с тобой? Всю ночь вертишься. Живот болит?

– Нет, – со вздохом отозвалась, принимая сидячее положение. – После той таблетки боль прошла почти сразу же.

– Тебя что-то беспокоит?

Ника закусила губу и едва различимо кивнула.

– Градский? Переживаешь из-за него?

Снова кивок вместо ответа.

– Разве вы не помирились, когда он днем приходил?

– Ну да, помирились. Просто… Я не знаю, Аля… Если я расскажу, обещай, что не станешь напирать со своими советами?

– Обещаю, – мгновенно согласилась старшая сестра, ободряюще сжимая Никину ладонь.

– Он озвучил такие вещи… Помнишь же, из-за чего мы поссорились? – уточнила скорее для себя, так как никак не получалось сформировать мысль.

Алина кивнула. Естественно, она все знала до малейших подробностей. От нее трудно было что-то укрыть.

– Он приревновал тебя к Черниченко.

– Вот ты сразу выводы такие делаешь? – удивилась Ника. – Откуда? Он не сказал тогда, что ревнует. Я подумала, что он просто ему не нравится. Да и привык Градский к тому, что я всегда только с ним. А сам? С этой кривозубой Сысоевой! Знаешь же, как я расстроилась.

– Да она специально все в радужных красках представила, чтобы тебя задеть.

– Аль, она сказала, цитирую: «Ну, ты, малая, и настырная. Весь вечер нам испортила! Трезвонила, как потерпевшая! У Града же на тебя Курков стоит. До сих пор в ушах это унылое фуфло! Серега с ритма сбивался…»

– Да мало ли, что она сказала! – бойко отреагировала Алина, обесценивая каждое сказанное Сысоевой слово. Хотя нет, одно предложение, вычленив из него «Курков», она бы оставила. Остальное – все фуфло. – Ник, Градский, конечно, блядун еще тот, и я тебя об этом сразу предупреждала. Но ты сама сказала, что у вас другие отношения, и тебя это не волнует. Значит, все-таки волнует?

– Теперь волнует.

– Конечно, волнует, – выдохнула Алина.  – И это нормально. Но, знаешь, все эти случайные девушки, они специально приукрашивают тот мизер, что им дает Градский, намеренно стараясь задеть тебя, потому как они тоже не слепые, хоть и дуры. Видят, как он смотрит на них, и как смотрит на тебя. Едва ты появляешься в поле зрения Града, он же ко всем интерес теряет! Смотрит, как одержимый!