– Рома, ну-ка повтори мне еще раз поточнее, что там сказал по телефону тот мужик?

– Да всего-то три слова и сказал: «Можно Сенюру к телефону?»

– И все?

– Все…

– А когда это было?

– Ну, что-то около двух часов дня или чуть раньше.

– Спасибо.

Роман, подождав некоторое время новых вопросов и так и не дождавшись, забрал косметичку и направился к выходу. У порога он повернулся и сказал негромко, но без злобы:

– Ты не думай себе, мы еще поквитаемся. Вот только, еще потренируюсь маленько…

– Ладно, Рома, остынь, – ответил Николай, запирая за ним дверь.

В целом, несмотря на свой устрашающий вид, Роман был незлобивым малым, хотя и очень вспыльчивым. А вот мотом и бестолковым прожигателем собственной жизни – да. Николаю иногда даже было жаль его – такая силища и так бездарно пропадает. Занялся бы тяжелой атлетикой – точно бы чемпионом стал, Николай даже не раз советовал ему в этот спорт двинуть, да и другим безопасно было бы – железу ведь шею не свернешь, руки-ноги не переломаешь. Но борьба с одними железками, почему-то, не устраивала самого Рому.

Николай подошел к окну. Солнце уже скрылось, и огненно-багровый запад стремительно, на глазах, темнел, превращая своим отблеском окна многоэтажек в бессчетное количество подслеповатых и несуразных бойниц.

Внизу «жук» Романа отчалил от парковки, и Николай увидел, как его место заняла, подкатившая тут же, черная «Волга» Васильева Володи.

Николай отпил прямо из бутылки изрядный глоток рома и пошел вместе с ней в очередной раз открывать двери.

Слегка прихрамывая, зашел Васильев – старая травма ноги навсегда отложила отпечаток на его походку. Он был Николаю по плечо ростом, а сытая должность директора кафе приладила к его фигуре небольшое брюшко, которое со временем грозило перерасти в приличное пузо.

– Ну, что стряслось-то, что за срочность такая? – пожав руку и слегка приобняв Николая, спросил вошедший.

Николай пригласил гостя в комнату, а сам принес из кухни два чистых бокала и бутерброды с семгой на фарфоровой китайской тарелочке. Эту семгу недавно презентовал ему все тот же Володя – в магазинах такого товара не выбрасывали даже к праздникам. Сам Николай отпил полбокала, а Володя только пригубил – он был за рулем. Затем Николай все рассказал другу, не забыв упомянуть о звонке незнакомца, приглашавшего «Сенюру» к разговору.

Васильев стал накручивать вокруг указательного пальца клок жестких, вьющихся волос надо лбом – явный признак его задумчивости – потом, помолчав, спросил:

– Значит, свидетель утверждает, что, кроме самого звука выстрела, слышал еще и, как Федотов во время ссоры с неизвестной называл имя «Ксения»? Больше ничего такого он не слышал?

– Ну, да. Только он утверждает, что подумал, будто дело кончилось мировой, и стрельнула бутылка шампанского.

– И все?

– Все.

– Точно все?

– Ну да. По крайней мере, со слов следака. Потом он футбол по телевизору стал смотреть. Может, там какой и был еще шум, но, вроде, все прошло мимо его ушей.

Володя прекратил крутить волосы и усиленно стал растирать лоб.

– Знаешь, Колян, я тоже не верю в виновность Ксении, – сказал он после некоторого раздумья. – Но… мы не знаем всех обстоятельств происшедшего. Возможно, это была самооборона…

– Не думаю. Если бы это было так, то она могла использовать нож, скалку, ножницы – не знаю, – возразил Николай. – Короче, все, что могло там попасть под руку. Но ведь она принесла специально пистолет из дома! Тут что-то не так – она мухи не тронет.

– А, может, его подкинули позже, чтобы подставить ее?

– Кто? И потом, Вова, если она никого не убивала, то зачем ей скрываться?