– Роза посоветовала обратиться к ее коллеге. Она дает Калиновой Анне консультации по операциям новорожденных. Сказала при ее квалификации, если она не поможет, не поможет никто. Она решает проблемы кардинально. Ты платно лежишь в больнице?

– Анна Матвеевна меня экстренно, госпитализировала по бюджету в компанию к мальчику. Анализы я сдавал платно, – Телефон Романа на зарядке тренькнул, сообщая о новом письме.

– Мне пришли анализы.

– Смотри.

– У меня «глиома доброкачественная» двадцать один миллиметр. Спина чистая. Анна Матвеевна сказала, мой прогноз легче чем с опухолью глиома «низкой степени злокачественности». Она говорила об операции и удалении опухоли без биопсии и наблюдения. У тебя есть ее электронный адрес. Она разрешила тебе со мной поделиться.

– Есть, – Мишка улыбнулся. Роман переслал письмо с адреса annacalinova@gmail.com.

– Ты думаешь мне ее делать? Операции не всегда благополучны, тем паче на мозге.

– Ты пойми, что ты поедешь в Германию, выложишь за это миллионы, что в Москве лечение будет одинаково: протоколы лечения одни. Вопрос в том, кто тебе вырежет опухоль. От Павлуши все отказались.

– Ему операция помогла. Я сам видел.

– В Германии лучше не будет. У Калиновой присказки да прибаутки, но их можно пережить. Ты боишься стать обузой. Но скажу честно, у тебя нарушения, которые делают тебя обузой. Ходить тебе трудно, выворачивает. У тебя есть шанс выкарабкаться. Решайся. Мы с Розой на телефоне круглосуточно.

– Я подумаю.

– Ромка, я помню, ты мой старший брат. Ты спрессуешь, но бояться нормально.

– Что ты знаешь о Калиновой?

– Со слов Розы она военный хирург, шесть лет воевала на Донбассе в штурмовой бригаде ВДВ и лечила бойцов, переподготовилась в Пирогова на нейрохирурга, закончила ординатуру по нейрохирургии. У нее есть воинское звание. В Боткинской работает третий год на четверть ставки по совместительству и служит в спецназе МЧС. Ее подполковник, естественно, не против ее подработки в гражданской больнице. Заведующий нейрохирургического отделения на нее молится. Она берется за невозможное. У нее в мэрии Москвы и федеральном правительстве пациенты. О тебе Роза поговорила в феврале, она внесла тебя в какой-то список, я пришел к ней в марте по пропуску в ординаторскую. Заскочил после работы. Ты ее видел. Рыжая как огонь с пронзительными глазами. Я ее побаивался, думал она на пантах. Взятку с собой приготовил. Она меня разоружила улыбкой с ямочками. Говорит: вольно, капитан, потратьте больному на анализы для скорости. Выискала твою фамилию в списке, спросила сможет ли она прийти к тебе в субботу. Колдунья другого эпитета не подберешь. Роза сказала купить тебе журналов и снеди. Если что, пиши. От лечения не отказывайся. Мама хотела к тебе прийти.

– Не надо. На меня больничные стены действуют угнетающе, не хочу, чтобы она плакала. Лиза не придет и ей не надо. Не съест же меня ваша Анна Матвеевна.

– Держись, Ромка.

В выходные больница работала до четырех, а по будням до восьми. Павлушины папа и мама очень радовались облегчению сына, каждый день беседуя с ним по телефону. Роман его потчевал добавкой из крекеров, фруктов и йогуртов. Во вторник, в день выписки его соседа, в палату заглянула Калинова без хирургического колпака и маски. Роману приятно было смотреть ей в лицо.

– Прооперирую в первую смену в четверг – сегодня ешьте, в среду поздно не ужинать, после шести не есть.

– Опять вы обходитесь без моего согласия, – Он улыбнулся.

– Доброкачественные опухоли не вредят, но увеличиваются. Ослепните. К тому же у вас повышается уровень тревоги. Вы и так придумали себе эпилепсию. Тому, что не затронут ваш спинной мозг, радуйтесь. Было бы сложно, а без трепанации девяносто минут и свободен. Сделаем биопсию. Какие-то лекарство пьете?