– Россия – Солнце? Таджикистан – что?

– Солнца в ней мало, у вас его больше.

– Мы маленькая страна, с юга прижата к Памиру – «крыше мира». На севере узбеки, к нам много воды течет с «крыши», к ним попадает не сразу.

– Завидуют? – спросил Максим.

– Как сказать. – Фай замялся.

– Тебя на хлопок посылали с каких лет?

– Третий-четвертый класс, увозили автобусом в пятницу с ночевками. Вечером в воскресенье были дома. Это дети. Старшеклассники пропадали два полных месяца на уборке.

– Ночевали где?

– Обычно в колхозном клубе, казарме. С девяти утра до шести в поле, с перерывом на обед.

– Я думал, у вас сборщицы девушки.

– Какие девушки, все. Кусты начинают созревать – обольют химией, чтобы листья осыпались. Тогда уже проходит комбайн. После него мы – ручная сборка самая ценная.

– В корзину?

– Зачем? В фартук, обе руки должны работать.

– И сколько?

– Мой рекорд – восемьдесят килограммов. Опытные сборщицы приносят на весы в два раза больше.

– Вот видишь – девушки, а за ними не угнаться. Почему так, они же слабее ребят.

– Я тебе скажу: слабость нужна. Руки тонкие, легкие, не устают.

– Что затягивает работу?

– Весь хлопок не сразу созревает. До конца октября народ привязан к полю.

Максим слушал и думал, как ему получше ответить на вопрос Фая. Тот жил недалеко от Солнца. Оно стояло высоко над головой все лето, нагревая воздух, как печь духовку. В детстве Максим часто заглядывал в духовку. Железо, отделяющее ее от топки, прогорело в середине. В отверстии лежал огонь. Рваные края были обведены малиновым светом. Фай кончил школу, поступил в институт, хлопок с ним не расставался. И Фай все чаще стал поглядывать в сторону России. Она была прохладной и даже морозной с приходом зимы. Все покрывалось снегом. С южных гор в долины стекали громадные ледники. А на севере на крышах домов висели сосульки. Он об этом узнал из книг. Но самое главное, там, куда он стремился, не собирали хлопок, его превращали в ткань, раскрашивали и носили.

– Теперь скажу о ядре. В его центре находятся начальные элементы: водород и гелий. Их очень много. Природа отсылает множество к началу чтобы шаг за шагом привести его к единице. Центр кипит, как в аду возводя грешные элементы в новое достоинство. Не случайно говорят, – продолжал Максим, – о девяти кругах. Над первым сияет корона света, а выше струится эфир. Вечные муки ада – это те миллиарды лет, на которые рассчитаны пламенеющие ядра Вселенной. Науке известны нейтронные звезды. Вот они, скорее всего, и есть пристанище истинной вечности.

– Говори о Солнце, – потребовал Фай.

– Все большое движется медленно и живет долго. Долголетие объясняется массой. Назовем длительность массы отрезком Большого времени. Масса состоит из отдельных частиц. У них свое время, такое же малое, как и они сами. Давно замечено, что мелкие животные не держатся на Земле. Рождаются, дают потомство, и на этом все. Насекомые – те вообще мелькают из жизни в смерть.

– Черепахи одолевают не одну сотню лет, – вспомнил Фай. – Почему?

– Потому что живут медленно. Все дело в скорости жизни. Скорость зависит от размеров тела, чем оно легче и меньше, тем полнее охвачено огнем движения, быстрее вычерпывает свое Большое время. Черепахи сами по себе не велики, хотя бывают исключения, но очень заторможены, потому и переползают из одного века в другой.

– Вороны, – опять вставил Фай.

– Тут другой случай. Они тоже много не суетятся. Все больше наблюдают, а это уже действие мысли, не тела. Ворону не сразу напугаешь. Видит, что с ней шутят, не взлетит, зачем напрасно тратиться. Большое время витально, – продолжал Максим, – заключает в свой круг всю жизнь от начала до конца. Малое акционально, его хватает всего только на отдельное действие. Действий тем больше, чем они короче. Коротким каждое из них будет только с уменьшением массы. Меньше масса – крупнее выброс энергии. Не потому, что ее вообще больше. Просто становится доступнее, ближе к краю чаши. В больших и темных массах залегает глубоко, достать ее трудно.