Салон в машине просторный, можно ехать вытянув ноги, но сиденья в заднем ряду разделены консолью с подлокотниками, подстаканниками, так просто голову на соседское плечо не положишь. Рем всем подсознанием ощутил мысленный вздох облегчения со стороны мамы, с такой перегородкой она имела законное право ехать не обнимая сына… А может, подсознание обманывало его, потому что у него такой же вредный характер. По отношению к матери. И даже к бабушке, которая в свое время не смогла удержать маму, отпустила ее в Москву.

И еще бабушка предала Рема: мама позвала ее к себе, и она уехала, бросив все, в том числе и внука. Не звала, не звала, а как овдовела, так любовь вдруг проснулась и к сыну, и к матери. Но Рем не уехал. Хотя бы потому, что мама и слышать ничего не хотела о женщине, с которой он жил. А Раису мама в Москву звать и не собиралась. И все потому, что Раиса старше Рема на десять лет. И все потому, что она заменила ему мать…

Раису похоронили в Пензе, а бабушка лежит здесь, в Москве, на Кунцевском кладбище. Не пошла Москва ей на пользу, и лучшая в стране медицина не помогла. Второй год Рем без одной мамы и первый – без другой. А на кладбище приехал с третьей. И эта мама не собиралась умирать, хотя и думала о смерти.

– Памятник скромный пока поставила… – вроде как оправдываясь, сказала она.

Памятник гранитный, с гравировкой портрета и эпитафией: «За все спасибо».

Может, и не самый большой памятник, но Рему год без еды работать, чтобы такой поставить. А еще кованая беседка с крышей, очень удобно: дождь идет, ни на кого не капает, даже на телохранителя, который стоит в сторонке, оглядываясь для вида. Не угрожает маме никакая опасность, он это знает, поэтому не чувствуется в нем напряжения.

– Как умрем, так на всех и поставим, – притворно вздохнула она.

Рем косо глянул на нее. Участок за оградкой большой, на троих как минимум хватит. И еще он понял, кого мама имела в виду, – и сама лечь здесь собиралась, и Рема с собой прихватить.

– Торопиться не будем, – поспешила добавить она.

Но Рем цокнул языком. С ней-то понятно, рядом с покойным мужем места нет, там первая жена лежит, для детей место припасено. Ну так и Рем себе место определил. Служба у него опасная, и ножом его били, и стреляли в него, один раз с того света еле вытащили, спасибо Раисе, сидела, держала его за руку, не позволила перейти последнюю черту. Раисы больше нет, но пытаться убить его будут и дальше, так что зарекаться просто смешно. И если вдруг что случится, похоронить его должны рядом с Раисой, других вариантов не существует. Но с мамой об этом лучше не говорить, она ведь может воспользоваться его беспомощностью и сделать по-своему. Тьфу-тьфу-тьфу! И ведь воспользуется. Тьфу-тьфу…

– Что я не так сказала?

– Там все равно, где ты будешь здесь. – Рем повел головой по сторонам, посмотрел вверх, указал взглядом под ноги.

Хорошо там или нет, но уж всяко лучше, чем здесь. Если не за кого держаться. А Рем здесь совсем один. Мама не в счет, может, он ей и нужен, но без него она точно не пропадет. Она уже сейчас готова похоронить сына, даже место присмотрела.

– Не надо все равно! – мотнула она головой. – Надо жить!.. Не хочешь со мной работать, не надо. Место у тебя спокойное, будешь тихо-мирно служить.

– Какое место? – повел бровью Рем.

Пока что он поступал в распоряжение Главного управления МВД по городу Москве, конкретное место службы еще не определено. Или уже?.. Мама и в паспортный стол могла устроить. У нее все получается, за что ни возьмется. В молодости, правда, слегка не задалось, сын случайно все планы спутал, но ничего, она исправила ошибку. И замуж вышла, и овдовела вовремя, и торговый центр в наследство получила. Интернет-торговлю сама уже, без мужа осваивала, и ведь получилось… Рему бы поучиться у матери, но коммерция его не интересует. Ему в этой жизни интересно только одно, этим он и будет заниматься, и в принципе все равно, будет его поддерживать мама или нет. И на Камчатке преступность водится, отправят туда, воспримет как должное, там и уйдет в работу с головой.