Ядовитая орхидея (2) Жанна Никольская

– Ирка, ты опять? Вставай, подруга, хватит валяться! – как же я ненавижу в данный момент голос Лиски, своей подруги! На черта дала ей ключи от своей квартиры? Теперь она является в мое “гнездышко” регулярно, начинает меня тормошить, теребить, а мне это не нужно (на хрен мне это не нужно! Оставь меня в покое, стерва, ты все равно меня не “спасешь”, какая йога, какой здоровый образ жизни, какая “встряска”, просто! Оставь! Меня! В покое!).

С трудом разлепляю опухшие веки. И тут же снова зажмуриваюсь. Наглое, подлое, мартовское солнце бьет прямо в мозг, в мою несчастную больную голову. Конечно, как же иначе – вчера я опять коротала вечер с бутылкой “Хеннеси”. Кстати, отличный коньяк, рекомендую всем, кому нужно заглушить боль от чудовищного предательства “любимого мужа” (впрочем, конечно, уже не любимого, да и мужа бывшего, как я всегда ненавидела это словцо – “бывший”, сколько в нем пошлости, сколько пренебрежения… сколько отвержения).

На “лисьей” физиономии Алисы – жалость, смешанная с презрением. Ну, конечно, лучшая (прямо таки заклятая) подруга гордится своим характером, собственной силой воли, если б с ней случилось то, что случилось со мной, она уж точно не стала бы “заливать” горе коньяком, она бы встряхнулась и стала бы еще краше, она всегда идет по жизни с гордо поднятой головой, презирает слабаков (поясняю – мужиков, подавляющее большинство которых в глазах Лиски – исключительно слабаки, и мой (точнее, уже не мой) Сергей – тоже достойный всяческого презрения слабак, который повелся на неистасканные “прелести” девятнадцатилетней сикилявки, о чем безусловно пожалеет гораздо быстрее, чем ему самому кажется (Алиса в этом абсолютно уверена, во всяком случае, так она сама утверждает).

Заставляю себя встать (точнее, сползти) с кровати, тащусь сначала в туалет, потом в ванную, маленькую убогую (по прошлым меркам) ванную комнату, на глаза снова непроизвольно наворачиваются слезы. “Замечательный” (главное – благородный) супруг не оставил мне наш коттедж (по выражению Алисы – особняк. Ха! Не видела она истинных особняков!) в “приличном” загородном охраняемом поселке, предоставил мне на выбор пару квартир в хороших кондоминиумах (не поймите неправильно, не две квартиры, а одну из двух), я выбрала и переехала. Собственно, мне было все равно в тот момент, я была просто оглушена его предательством, если б он “выкинул” меня в какую-нибудь “гнилую” общагу, я и тогда не сказала бы ни слова против. До последнего надеялась, что тот одумается, что с моей стороны было непростительной наивностью, как выразилась Алиса, “понесло старого кобеля” (хотя тридцать восемь – это все же не старость, разве что по меркам его юной любовницы). Разумеется, Сергей тоже не стал оставлять наш дом за собой, выставил его на продажу и даже пообещал мне треть его стоимости (учитывая, что квартиру он мне уже купил), так что у меня появилась прекрасная возможность бросить нелюбимую работу (что я и сделала без малейшего сожаления), бывший выделил и средства на жизнь (что-то вроде алиментов, на западный манер), кто-то может сказать – так что ты дергаешься, клуша, муж ушел, но не бросил, не оставил у разбитого корыта, а тебе всего-то тридцать шесть, можно сказать – вся жизнь впереди, живи в свое удовольствие, путешествуй, по заграницам мотайся, можешь и к теплому морю поехать, заодно заклятую подружку с собой прихвати, наслаждайся жизнью, а ты тут спиваться вздумала…

Примерно такой текст, уверена, Лиска мне и выдаст, когда, кое-как умывшись и тупо постояв под душем, я появлюсь на кухне, где Алиса станет меня “отпаивать кофеем”, при этом смотреть своими светло-ореховыми, “медовыми” глазами, будто на больную собаку.

Останавливаюсь у зеркала в ванной комнате и не без опаски поднимаю глаза. Мама дорогая, хорошо, что ты не дожила до момента, когда твоя дочь с похмелья рассматривает свою помятую физиономию, под глазами – темные мешки, щеки впали, глаза воспаленные, губы сухие и искусанные… Старуха старухой. Волосы – пакля, корни непрокрашены, Лиска еще погонит меня в салон, приводить себя “в божеский вид”, а все, чего я хочу, это снова завалиться на диван с ноутом, включить какой-нибудь “убойный” сериал (вроде “Во все тяжкие”, ни в коем случае не “мылодраму”, “мылодрам” с меня хватило в реальности), и так скоротать очередной тягомотный день моей бездарно прожитой жизни.

Ибо с уходом Сергея жизнь моя разбилась вдребезги.

…Войдя на кухню, застала Алису курящей у приоткрытой оконной створки. Та, увидев меня, поспешно затушила свою длинную “воггину” в специально для этого поставленном на подоконник блюдце (и я машинально отметила, что пора б мне специально для Лиски завести пепельницу, учитывая, какая она заядлая курильщица). Я опустилась на кухонный диванчик, передо мной тут же возник стакан с водой и растворенными в воде таблетками “Алка-Зельцера”. Я поморщилась (невольно), но все-таки лекарственную гадость отпила (по крайней мере, голова перестанет раскалываться и дрожь из пальцев уйдет).

– Только не вздумай меня снова жалеть, – пробурчала я.

Алиса лишь пожала плечами.

– А чего тебя жалеть? Ты сама с этим отлично справляешься. Только тем и занята в последние месяцы.

Я промолчала. Очевидные вещи ответа не требуют.

Лиска разлила по чашкам свежесваренный кофе, тоже присела за стол. Посмотрела с прищуром.

– Не торопись отмахиваться, но… тут мне пришло в голову…

Я мысленно застонала. Очередная дикая идея Алисы? Ими я уже по горло была сыта. Последняя заключалась в том, чтобы навести на Сергея и его девку порчу, самую настоящую порчу, при этом не обращаясь к какой-то там левой колдунье, а сделав все самостоятельно, оказывается, в Лискином роду были ведьмы (тут я нисколько не удивилась), и, если все сделать “по науке…” “Какой науке?” – несмотря на перманентную депрессию, меня в тот момент разобрал прямо-таки истерический смех, и Алиса, как мне показалось, слегка смутилась. А потом промямлила – дескать, действительно, это не лучшая идея, неизвестно, каким может быть “откат”, да и потом Сергей, возможно, еще одумается…

После этого “одумается” я едва не врезала Алисе по ее “лисьей” физиономии. Самое последнее, чего мне в тот момент хотелось – опять обольщаться несбыточной надеждой. Хватит. Если б с самого начала сама указала Сергею на дверь (как только узнала о его измене), по крайней мере не испытывала бы того унижения, через которое пришлось пройти позже. Ну, положим, развели нас через загс, сгорать от стыда в суде не пришлось, но потом последовал раздел имущества, и это тоже было мучительно, ибо отсекало все, что когда-то нас с Сергеем связывало, а связывали нас пятнадцать лет семейной жизни, хорошей жизни, и ребенок нас когда-то связывал… А теперь между нами была лишь могила семилетнего сына, и она точно не могла нас связать.

Я встряхнула головой (невольно поморщившись от боли) – воспоминания о Денисе (погибшем ребенке) были материей сакральной и касаться лишний раз этих воспоминаний было нельзя.

– Ладно, – обреченно обратилась я к Лиске, – Вываливай, что тебе опять пришло в голову. Надеюсь, не заставишь меня регистрироваться на очередном сайте знакомств?

Алиса поморщилась.

– Ты это и без меня сделаешь, если захочешь.

– Не захочу, – отрезала я, пресекая скользкую тему “в зародыше”. Дело было даже не в тех многочисленных историях о мошенниках и извращенцах, облюбовавших подобные сайты, просто второго Сергея мне уже не встретить, а те, кто по определению хуже… на черта они нужны? Мне и в компании ноута неплохо (а уж если будет и коньяк…)

– Значит так, слушай. Только не спеши перебивать…

В течение следующих минут я в очередной раз поражалась бурной Алисиной фантазии. Но перебивать ее не хотелось. Может, потому что мне было, собственно, все равно, а может и оттого, что идея ее, при всей ее фантастичности, была в чем-то привлекательной.

Оказывается, в нашем городе существует агентство (то ли сыскное, то ли детективное, но с неким “криминальным” уклоном). И обращаются в это агентство по любым поводам, дело лишь в цене. Так вот, почему бы и мне не обратиться к ним с вопросом, каково истинное положение дел моего (бывшего уже) мужа? Он наверняка укрывает определенную долю своих доходов, причем, за границей. Какие-нибудь офшорные предприятия, возможно, даже недвижимость. Неспроста ведь он не стал “жмотничать”, деля со мной имущество, неспроста назначил некую ежемесячную сумму, чтобы я не нуждалась… Значит, бабла у него куда больше, нежели он указывает в налоговых декларациях.

Я слегка призадумалась. Действительно, идея не лишена привлекательности. Финансами в нашей семье всегда ведал супруг (он зарабатывал, ему и распоряжаться), я занималась лишь тем, что требовалось “на хозяйство” да на мои нужды (тряпки, салоны красоты), в остальное как-то не вникала, полностью доверившись мужу.

– Ты просто подумай, сколько хапнет его наглая девка, – вкрадчиво сказала Алиса. -И ее ушлый папаша.

Я невольно поморщилась – отец Дарьи совсем не производил впечатления хапуги и интригана. Типичный “старый интеллигент”. Этакий “рассеянный профессор”.

Впрочем, его-то дочь впечатления “рассеянной” отнюдь не производила. И если Сергея я могла как-то оправдать “кризисом среднего возраста”, то девица не вызывала у меня никаких чувств, кроме глухой ненависти. Маленькая двуличная стерва, сумевшая поначалу даже у меня, дуры, вызвать сочувствие. Вот уж кто был расчетлив. В ее любовь к моему мужу я не верила ни на йоту. Здесь определенно был “голый” расчет.