– Положим, это так, – не слишком уверенно согласилась я с Лискиными доводами, – Но Сергей далеко не дурак, у него наверняка с этим все “шито-крыто…” С чего ты решила, что какие-то частные сыщики сумеют выяснить, сколько у него действительно бабла “за душой”?

– Я слышала, спецы там “крутые”, – вкрадчиво сказала Алиса, – Да и в конце концов, ты ж ничего не теряешь.

“Это точно, – пришло мне в голову, – Все, что можно, я уже потеряла”.

* * *

…Как обычно, едва дошло до “дела”, я опять засомневалась. К чему мне знать, сколько кило бабла Сергей укрывает от налоговиков, мне-то что это даст? Начать его шантажировать, вот только с какой целью? Чтобы он бросил свою девку и вернулся?

А мне это надо?

Даже если представить невозможное, как мы стали бы жить дальше? Я уже не могла ему безоговорочно доверять, а Сергей… что, полюбил бы меня снова с юношеским пылом, как это случилось в студенческие годы? Такое разве возможно?

– Хватит рефлексировать, – отрезала Алиса, выслушав мои сомнения, – Твоя беда. Ирка, в том, что ты постоянно рефлексируешь. Нужно не колебаться, а идти и делать. Неважно, что.

Я усмехнулась (подозреваю, что вышло весьма криво).

– Главное – ввязаться в схватку, а там посмотрим?

Алиса посмотрела на меня с прищуром.

– Именно. Кстати, в то агентство я уже звонила. Нас ждут завтра к пяти.

– Вечера или утра? – сострила я вяло.

– Дня, – Лиска не улыбнулась. – Кстати, агентство называется “Бестужев и Ко”.

– Как декабрист? – зачем-то уточнила я.

Алиса посмотрела на меня с недоумением.

– При чем здесь комнатный цветок?

Я фыркнула, но не стала ее поправлять. Лиска порой любила прикинуться дурочкой.

* * *

Невзрачное серое зданьице со скромной табличкой, расположенное вдобавок в каком-то захолустном переулке (правда, в центре города) не вызвало у меня энтузиазма. Еще меньше энтузиазма вызвала “спартанская” обстановка приемной и молодой человек (от силы лет двадцати пяти), вида весьма расхристанного (так, по-моему, должны выглядеть айтишники – потертые джинсы, растянутый свитер, патлы забраны в “хвостик”, на лице – легкая небритость), встретивший нас перед дверью руководителя агентства Бестужева Дмитрия Александровича (о чем гласила металлическая табличка, укрепленная на этой самой двери).

– Мы по записи, молодой человек, – “медовым” голоском известила Алиса. Выглядела она эффектно (куда эффектнее меня), и я подумала, что перспектива “сразить” некоего частного детектива (профессия в некотором роде экзотическая) Лиске определенно казалась заманчивой.

“Молодой человек” (айтишного или просто хипповатого вида) окинул нас с Алисой скучным взглядом, поднялся из-за стола, на котором помимо компьютера находился аппарат селекторной связи, которым, похоже, не пользовались, переспросив: “ЗагорИцкая?” “ЗагОрицкая”, поправила я машинально. Впервые при мне так коверкали фамилию бывшего мужа (которую менять на девичью я не собиралась, да и смысл? Поменяешь фамилию, потом придется менять документы… ничего, кроме мороки).

Парень кивнул и, распахнув дверь кабинета своего шефа, жестом пригласил нас с Алисой войти, коротко бросив:

– Клиенты, Митрий Саныч.

…Однофамилец (вряд ли потомок) знаменитого декабриста оказался высоким мужчиной лет сорока (плюс – минус), русоволосым, с лицом, не отмеченным модной нынче печатью грубой сексуальности, довольно тонким, и как позже до меня дошло, пожалуй, даже красивым, но красивым очень неброско, неярко. Серо-голубые глаза смотрели приветливо и внимательно. В общем, этот мужчина располагал к себе, и я почувствовала, что не отходящая от меня ни на шаг Лиска определенно “сделала стойку”. Однако, определив, что “брошенная жена” – я, и соответственно, мне нужны сведения об истинном финансовом состоянии бывшего супруга, Дмитрий Александрович обращался исключительно ко мне, на Алису он если и метнул пару взглядов (как мне показалось, нисколько не “масляных”, скорее острых), то не более. Я подумала, что этот частный сыщик совсем не прост (как впоследствии выяснилось, он был не только не прост, а даже очень непрост).