Сталкерша дернулась как от пощечины, гречка которую она аккуратно засыпала в котелок выпала из рук в огонь. Рысь и сама уже понявшая, что хватанула лишка, растерянно протянула:

– Извини…

Но сталкерша уже не слушала ее, покачиваясь, она поднялась, подобрала винтовки, свою и своего мертвого куратора, и с окостеневшим лицом ни на кого не глядя произнесла:

– Спасибо за помощь и спасение.

И прихрамывая, заковыляла прочь, изо всех сил стараясь идти ровно. Тиграш поднялся, глянул укоризненно на Рысь.

– Ну что ты творишь, зачем так? Я не хочу, чтобы ты у меня была такая жестокая.

Она тоже поднялась, поймала его за локоть.

– Я сама, – и двинулась вдогонку снайперше.

Нагнала, нежно взяла за локоть, удерживая:

– Ну, подожди, постой.

По щекам сталкерши ручьем бежали слезы, она дернула плечом, пытаясь вырваться.

Рысь развернула ее к себе, обняла. Гладя по голове, успокаивающе приговаривала:

– Прости меня, прав Ромка, я дура… прости меня, пожалуйста… Машенька, я со злости сказала, ну, извини.

Чайка, все так же плача, подняла на нее глаза:

– Ты его ко мне ревнуешь, да?

– Да, – Рысь опустила голову. – Ревную. Я боюсь его потерять, он… он такой, он… он как из книжки, понимаешь.

– Он тебя любит, я видела, как он смотрит на тебя, – Чайка отпустила винтовки и они упали у их ног. – А ко мне ты зря ревнуешь… я не люблю мужчин с определенного момента. Не сплю с ними вернее.

– Не поняла? – Рысь немного отодвинулась, чтобы видеть лицо собеседницы.

– Давняя история, – Маша вытерла слезы, – но с определенного момента, я стала лесбиянкой, знаешь такое слово?

– Нет, – помотала головой Кристина, – а это как?

Чайка едва заметно улыбнулась.

– Это так, что на деле, если уж на то пошло, не тебе надо переживать за Рому. А ему за тебя… в моей компании.

– Почему? – спросила Рысь, и тут брови ее поползли вверх, когда рука сталкерши не двузначно легла ей на ягодицу.

– Теперь, поняла, – улыбнулась Мария, убирая руку и освобождаясь от объятий.

– Ага, – Рысь покраснела, явно стесняясь, но все же спросила, – а как… ну это происходит, ну… я что-то не понимаю…

– Да оно тебе и не нужно, – Мария подобрала винтовки, закинула «Молот» за спину, а на СВД оперлась словно на костыль, и продолжила, – потом объясню, может быть. Пойдем назад?

– Да, пойдем. Прости меня, Маш.

– Убитый, он мне был как отец… Андрей Брюхатый, мой учитель…

– Я не знала, правда, извини.

– Проехали, – кивнула снайперша, – пойдем уж назад.

Когда они вернулись к месту стоянки, Роман уже вовсю кухарил. Над полянкой повис густой запах мясной каши. Рысь потянула носом, от чего тонкие крылья ноздрей чуть дрогнули, протянула:

– Пахнет вкусно.

– Надеюсь, что не только пахнет, – капитан глянул на стоящих в обнимку девушек, в очередной раз подивившись женской натуре, пятнадцать минут назад оскорбления, обиды, а теперь обнимаются словно сестры. В слух же произнес, – Я так понимаю, мир восстановлен?

– Ага, – кивнула Кристина, забирая у него из рук ложку и склоняясь над булькающим котелком.

Чайка меж тем аккуратно прислонила к дереву обе своих винтовки, и присела, вытянув ноги. Поерзала, устраиваясь поудобнее, и ответила:

– Мы немного посекретничали и выявили, что вражда меж нами не имеет реальных оснований.

Капитан внимательно всмотрелся в лицо сталкерши.

– Мария, я смотрю, ты стала немного более разговорчивой, может, побеседуем немного?

– Может, – снайперша кивнула, достала из внутреннего кармана куртки смятую потрепанную пачку бумаги, которой оказалось свернутая в четыре раза старая топографическая карта. – Только позвольте сначала уточнить, мне нужно вот сюда, вы мне поможете?