Тут Хлиповецкий чертыхаясь и костеря свою забывчивость, неожиданно вспомнил о срочной статье, быстро засобирался и, едва попрощавшись, ушел.

Яша стал кумекать над решением новой старой проблемы. Он рассуждал логически. Где склеивают крупные резиновые предметы? В мастерских. В каких мастерских? В мастерских по ремонту обуви и в шиномонтажных. Так куда надо идти?

Он начал с последних.

Он обошел три шинных стационара, где его ждал полный крах. Он уж было направился к обувному, как прямо по ходу движения заметил характерную вывеску с круглым ободом колеса над дверью и прорезью для колес в стене. Зашел внутрь. Обнаружил молодого парня с глянцевым журналом в руках и заговорил.

– Здравствуйте. Понимаете, у меня проблема…

Уже приняв решение зайти в шиномонтажку, Яша понял – с прежней тактикой его ждет очередное фиаско. Ему отказывают, рассудил он, потому, что образ художника в народе давно потерял флер одухотворенности. А измученное дырявое тело муляжа вкупе с пугающим народ словом инсталляция только довершает в глазах людей образ извращенца. Надо менять историю. Надо приблизить ее к нуждам народа, сделать такой жалостливой, чтоб даже эти твердые мужественные парни в серых робах прониклись, всплакнули и выполнили его заказ. И, может, даже бесплатно.

– Понимаете, у меня проблема. Большая. Серьезная, – произносил слова Яша, глядя не на хозяина мастерской, а в окно. – Я не так давно похоронил жену. Мы прожили с ней душа в душу и тело… впрочем, это неважно. Хотя. В общем, мы так сильно и часто любили друг друга, что через какое-то время у меня начались проблемы по мужской части. Ну… вы понимаете. Но я так устроен, вернее, я так был воспитан, что быстро сойтись с кем-либо просто не мог. И тогда врачи посоветовали мне приобрести это.

Яша вынул из пакета жертву инсталляции, продолжая на ходу импровизировать.

– Я этим и воспользоваться-то не успел. Только купил, распаковал, и стал воздухом наполнять, насосом подкачивать, как вдруг – ба-бах!! Смотрю она уже с дырой. Пробовал заклеить, да только еще хуже сделал. Помоги, выручи, друг. Может, вернешь ее в строй, и… меня заодно с ней?

И он с мольбой, на какую только способен мужчина, уже прошедший три шинные мастерские и не желающий обхаживать еще и обувные, посмотрел в глаза молодого мастера.

– А вы как ее назвали?

– ….?

– Имя у нее уже есть? – повторил свой вопрос парень, нежно принимая из рук ошалевшего Яши розовый латексный коврик.

– Думаю, что не совсем улавливаю ваш вопрос, – Яша явно был озадачен реакцией сотрудника шарашки.

– Значит, не назвали еще? Та-а-ак… – растягивал парень одновременно и слова и куклу во весь ее полутораметровый рост. Вопреки ожиданиям художника, молодой мастер не стал сразу искать повреждение, а принялся с любопытством разглядывать лицо изделия. Удовлетворенно перекидывал взгляд с шеи на плечи, с плеч на бюст, и закончил визуальную экскурсию, заглянув под юбку.

– О! – воскликнул он.– Да она девочка! Думаю, ей имя Марина подойдет? Вы против Марины ничего не имеете?

Яша ничего против Марин не имел.

– Так как же моя проблема? Можно ее, так сказать, восстановить в прежнем облике? – полюбопытствовал Яша, наблюдая за тем с какой нежностью в глазах парень принялся вращать в руках куклу.

– Легко… то есть, я хотел сказать нелегкую вы задачу задали. Завтра приходите. Нет, подождите, – парень зачем-то посмотрел в навесной календарь. – Завтра я не работаю. Приходите послезавтра.

Яша покидал мастерскую с тяжелым сердцем. Что-то во взгляде парня, сверкающем искрами плотоядия, ему не нравилось.

Когда в указанный срок Яша пришел в мастерскую, то никого не застал.