Эмма почти выкрикнула эти слова, обвиняющим жестом ткнула пальцем в строчку чека, и ее глаза гневно сверкнули: кассирша пробила Дюплесси упаковку из двадцати презервативов. Застигнутый врасплох Жеральд застыл, изумленно разинув рот, но тут же понял, что влип, попытался взять себя в руки и начал оправдываться:

– Я ведь сказал, она сама первая начала, я решил, что…

– Все, довольно! Хватит с нас твоей брехни! – взревела Эмма.

Ахмед молча поднял брови. Напарница перешла с задержанным на «ты» – сейчас она сожрет его с потрохами.

– Ты рассказал, что она уснула, что ты остановился на заправке, где купил ей кофе. Не виляй и не морочь мне голову. Резинки просто так, на всякий случай, не покупают. Ты что, ясновидящий? Предугадал, что она захочет перепихнуться в твоей жалкой тачке на обочине?

Жеральд в энный раз дотронулся до повязки, как будто допрос оживил воспоминания и его лицо снова ожгло огнем. Эмма заметила на его левом безымянном пальце белую полоску – след от обручального кольца, которое он наверняка снимал, когда отправлялся колесить по дорогам Франции, далеко от семейного очага.

Она решила рискнуть:

– Что об этом скажет твоя жена? Решит, что ты затариваешься презиками и балуешься с автостопщицами?

Жеральд поплыл, закрывая лицо трясущимися ладонями. Эмма встала и кивком позвала за собой напарника.

– Сейчас сюда придет кто-нибудь из местных жандармов, – холодно бросила она Дюплесси. – Советую забрать жалобу. Как бы то ни было, мы с тебя не слезем: ты под подозрением в рамках расследования похищения и насильственного удержания человека.

Максим вернулся в пустую гостиную. С крыльца доносились голоса Бориса и супругов Савиньи. Виктория ушла в ванную, чтобы привести себя в порядок перед следующим раундом. Монсо был один, и его вдруг осенило: нужно аккуратно пристроить смартфон между фигурками святых и рамкой с фотографией на тяжелом комоде справа, чтобы в кадр попала та часть комнаты, где состоится беседа с девушкой. Выполнив задуманное, он отступил на несколько шагов, убедился, что телефон не видно, и перевел взгляд на фотографии. Жак Савиньи с ружьем в руке позировал с друзьями-охотниками у туши убитого оленя, перед деревянной хижиной в лесной чаще. В горле у Монсо появился комок. Прекрасное, величественное и гордое животное, полное жизненной силы, никому не сделавшее зла, стало жертвой кучки кровожадных мужчин, почему-то считающих охоту благородным видом спорта. Максим был убежден, что индивидуум, равнодушный к мысли о том, что его поступки могут кого-то заставить страдать или даже стать причиной чьей-то смерти, легче переходит к агрессии и способен совершить кровавое преступление. Подобные мысли очень мешали сохранять беспристрастность, предписанную тем, кто охраняет закон, и отрицали презумпцию невиновности. Увы, реальность часто их подтверждала.

Дверь скрипнула и закрылась, голосов стало не различить. По кафельному полу холла кто-то прошел; Максим, включив режим полета, нажал на экран, чтобы запустить запись, и быстро убрал руку.

– К нам гости! – сообщил Борис с другого конца комнаты.

Максим нахмурился, и напарник счел нужным пояснить:

– Я только что заметил в конце дороги белый фургон с логотипом Smartmedia. Нужно оградить периметр лентой.

Максим гадал, как журналисты узнали о возвращении девушки. Эти проныры все время нас обгоняют. Мы напоминаем неповоротливых коров, которые пасутся на лугу и равнодушно наблюдают за металлическим чудищем, стремительно проносящимся мимо