- Что значит Скавронский завернул сделку?! – рявкнул Костя, с грохотом отодвигаясь на стуле и выходя из-за стола. – Вы с ума сошли?! Скажите, что я сам буду говорить с ним!

Самойлов ушёл. Я не сдержала злой усмешки – единственный человек, который мог зарубить все планы Самойлова на корню, был Максим Скавронский. И с таким куском дерьма, как Самойлов, он не станет говорить, как бы Костя об этом не мечтал. Впрочем, Скавронский имел столько власти, что мог бы запросто закрутить гайки в делах каждой семьи из нашего властного гетто.

К столу подошла Анастасия Николаевна, чтобы собрать грязную посуду. Я скосила на неё взгляд – тугой пучок седых волос на затылке, острый нос и поджатые губы. Она будто бы не менялась, хотя работала у Самойлова много лет.

- Сообщите водителю, что мне нужно выехать через пятнадцать минут.

- Конечно, - сухо ответила женщина.

3. Глава 2

Я поднялась наверх в свою комнату. У нас с Костей были отдельные комнаты, к моему счастью. Нужно же ему было место, где он мог совершенно свободно развлекаться со своими бабами, оберегая моё бедное униженное сердечко.

Однако общая комната у нас с Самойловым тоже имелась. Там, словно постамент на обозрении, стояло наше супружеское ложе, на которое этот ублюдок утаскивал меня четыре раза в месяц.

Так что да. У нас была наша спальня. Наша общая комната.

Я там никогда не бывала, а когда попадала туда, то спешила побыстрее выбраться. Когда он мне разрешал, я сбегала оттуда настолько быстро, насколько могла.

Закрыв глаза на секунду, я постаралась выкинуть из головы все гадливо-неприятные воспоминания, и поднялась по лестнице выше.

Закрыв за собой дверь, огляделась в своей просторной светлой комнате. Моем уголке, норке. Только здесь в этом доме я чувствовала себя максимально защищенной. Я сама создала уют в этой комнате – живыми цветами, плетеной мебелью, книгами.

Здесь было хорошо. Костя почти сюда никогда не заходил. Слава Богу. Он считал, что у его жены должен быть её будуар, где ему нет места.

Мельком взглянув на часы, я решила не переодеваться. Расчесала медно-рыжие волосы, чуть подправила едва заметный макияж. Господи, каким бледным и исхудавшим мне казалось мое лицо. А запястья… Я всегда была худенькой. Не очень высокой и худенькой. Асса, что была не выше меня, но отличалась более красивыми формами, при всей своей стройности, всегда утверждала, что мечтает похудеть до уровня «Анна Тихонова».

Я зажмурилась на секунду. Зажмурилась от боли, до звезд в глазах. Моя дорогая Асса… Мой дорогой Петя… Петя. Сердце стукнуло с рваной болью в груди. И ком мгновенно встал в горле.

Нет, я запретила себе думать о них. Даже вспоминать.

Вдох-выдох. Я подхватила со стула сумку, проверила, ничего ли не забыла и спустилась вниз. Водитель уже должен был подъехать.

Сердце моё было неспокойно. Всё-таки Самойлов странно вёл себя с утра. Что бы это могло значить? Я, конечно, привыкла искать во всём подвох и всего опасаться. Но и Костю я изучила за этот год вдоль и поперек.

Я вышла из дома на великолепную площадку, выложенную камнем. Сад перед поместьем Самойлова был прекрасен, но громоздкие скульптуры в современном стиле и зеркальные фонтаны всё портили. Черный Лексус, который значился машиной только для меня, подъехал прямо к парадной лестнице. Невысокий и худощавый водитель неопределенного возраста, кажется, Владимир, вышел из салона авто и приподняв кепку, поздоровался со мной.

Я села в прекрасно пахнущий, чистый до беспредельных ноток салон и пристегнулась. Самойлов велел всем водителям следить, чтобы я всегда была пристегнута. И чтобы меня всегда везли, не превышая определенную скоростную отметку. Придурок. Это он так типа заботился о моей безопасности. А потом ломал мне пальцы и таскал за волосы. Сумасшедший козел.