– Так ведь и останется один на белом свете. Помоги, а? Я вот тут тебе не только кошку притащила. Иголки. Самые лучшие. Только мой сын такие делает. Тонкие и не ломаются.

Люсинда доверительно перешла на ты, словно мы с ней уже подружились.

Она протянула мне маленький мешочек, в котором лежало с десяток стальных иголок разных размеров и наперстки.

– Могу и денег дать, только немного.

– Иголки, – произнесла я задумчиво, разглядывая их.

Люсинда ловила мой взгляд. Я отпустила котенка с колен осматриваться и встала.

– Пусть твой сын подарит иголки каждой девушке, которая ему нравится. Когда они начнут шить ими, то влюбятся в него.

У женщины расширились глаза:

– Что все влюбятся?

Мне захотелось рассмеяться.

– Ну, вы же не собираетесь раздарить их всем девушкам в деревне. Помогите сыну выбрать, подойдите к этому серьезно.

Люсинда торопливо закивала:

– Да, конечно. Я все поняла. Есть одна вдовушка… – вкрадчиво начала она, но я прервала ее:

– Это ваше дело. Но запомните, девушка будет любить его, пока иголка не сломается.

– Как же так? А что же потом?

Я старалась уследить куда побежал котенок, преследуя маленькую стрекозку, поэтому ответила торопливо:

– Иголки вашего сына действительно крепкие, поэтому прослужат долго. А за это время ваш сын проявит свои лучшие качества, и его жена полюбит его по-настоящему, без магии.

– Без магии… – женщина была несколько растеряна, но потом, видимо, смирилась с таким положением дел.

Она встала, собираясь уходить, но потом, кажется, вспомнила, что хотела спросить что-то еще.

– А скажите, моя дорогая, можно ли им венчаться в церкви?

Я почувствовала, как мои брови поползли вверх.

– А какие есть для этого препятствия?

– Ну, ведь нам пришлось прибегнуть к колдовству. – Последнее слово она произнесла шепотом.

– Вы можете отказаться, и все останется по-прежнему. – Произнесла я холодно, и Люсинда вспыхнула.

– Нет, нет, по-прежнему не надо.

– Тогда всего хорошего.

– Благодарю. – Она суетливо заправила свои светлые волосы под платок. – Всегда ведь можно сделать пожертвование в церкви.

– Не сомневаюсь, там это оценят. – Мне надоело слушать чепуху, и я решительно махнула ей: – Всего доброго, здоровых вам внуков.

Женщина часто закивала и, развернувшись, наконец-то покинула меня, а я кинулась вытаскивать котенка, который застрял в зарослях малины и отчаянно звал на помощь. Вытащив лохматого проказника, я понесла его в дом. Налила молока и села наблюдать, как он его пьет, урча от удовольствия.

– Лола. – Решила я. – Тебя будут звать Лола.

Котенок нисколько не возражал.

Вообще-то, это была совсем не ерунда, то, о чем говорила Люсинда. Очень многие люди приходили за моей помощью, но практически все они испытывали угрызения совести. Им приходилось совершать сделку со своей совестью. С одной стороны, они страстно желали, кто здоровья, кто любви или избавления от врага, но решали не доверять это дело Богу. Ведь можно проще и наверняка. А потом к некоторым приходило осознание нечестности своих поступков. Кто-то пытался откупиться, пожертвовав церкви определенную сумму денег, кто-то просто старался забыть о произошедшем и делать вид, что все произошло с божьей помощью. Совсем недавно в деревне я зашла в лавку, чтобы купить сахар и вежливо поинтересовалась, как здоровье жены лавочника. У нее был жуткий кашель, и ее дочь прибегала ко мне за лекарством. Простые травы уже не помогли бы, и мне пришлось прибегнуть к магии. И лавочнику это было отлично известно. Тем не менее, в ответ на мой вопрос лавочник произнес:

– Священник, что был у нас проездом, согласился помолиться за мою жену. И мы заказали молебен в церкви. Бог услышал наши горячие молитвы. Жена поправилась.