***

Марана

Мои плечи плотно сели в стенки бака, и без чьей-то помощи не выбраться. Еще какое-то время я дергался внутри вонючей железяки. Вдыхая «ароматы» разлагающихся продуктов, ощущал, как микробы размножаются по моему телу. Вот тебе и глава клана. Надеюсь, это не знак судьбы? Может, да ну ее! Ну украла она слегка, сучка проклятая, мои деньги. И не раз. Сделать вид, что не заметил. Думаю, а сам злюсь на свои мысли. С какого это хрена я должен проигрывать!

Надо выбираться. Бью по стенкам. Может, услышат. Где бабки? Где тусующиеся подростки? Ноги немеют, свисая, вызывая дрожь. В ушах начинается шум, повышается потливость. Только не сейчас. Сахар начал подниматься в крови. И наушник из уха, видимо, выпал, как назло, когда я падал. Она — моё проклятие.

Стучу по баку еще.

— Э-э-э! Кто-нибудь?!

Слышу приближающиеся голоса.

— Эй, Петрович, стой на шухере. Я за этот бак спрятал заначку. А то Надька, как собака-ищейка, везде найдет.

— Стой! Ты погляди. Ноги чьи-то. Труп там, что ли, скинули? Уже второй за эту неделю.

— Ай, да бог с ним. Пойдем. Не наше это дело. Бери чекуху и пойдем.

Это мой шанс.

— Эй, мужики! — ору. — Мужики! — болтаю ногами. — Помогите, я тут.

Они замолкают.

— Стой, Васильевич, живой там кто-то.

Мой обзор на звёздное небо заслоняют два сморщенных лица.

— Ты смотри, какой теленок валяется там. Милок, а как это тебя угораздило-то?

— Да я тут пробегал неудачно. Поможете?

— Ну давай попробуем.

Тянут оба за руки, но никак.

— Да тут кран надо вызывать, милок.

— А ну, Петрович, тяни пацана. Не ной! И — раз. И — два. Поднатужься. Вспоминай, как якорь на флоте тянули. И — взяли, и — взяли.

Вытягивают меня из жбана. Вдыхаю свежий воздух.

— Вот и вытянули репу.

— Спасибо, отцы. В долгу не останусь, — жму им руки.

— Да ничего не надо. Только к соседке нашей больше не лазь, а то муж у неё — головорез. Застукает — не поздоровится тебе.

— Да вы не так поняли.

— Да всё мы поняли, сами, что ли, молодыми не были. Жинки есть, но иногда хотелось и другого блюда. Давай, беги.

***

Я не люблю запах сигарет, и к алкоголю у меня отвращение. Но сейчас, после комплекса упражнений для экстренного снижения сахара (если профукал уколоть инсулин), с удовольствием вышагиваю в порванных штанах и рубахе, измазанной дерьмом, босиком по заплеванной и обсосанной улице, выкуривая дешевый табак. Уверен, там есть все, кроме табака. Средств для связи у меня нет. Я в нескольких километрах от казино. Просто иду, и каким-то образом на моем пути вырастает дом, в который я никогда бы не зашел. Но теряю время, надо мной начали сгущаться тучи. Поднимаюсь по ступенькам к двери, осматриваю: ни охраны, ни тысячи камер — ничего. Нажимаю нерешительно на звонок. Дверь никто не открывает. Жду полминуты. Спускаюсь со ступенек. Зря я это.

Вдруг за спиной звук отрывающейся двери заставляет остановиться.

— Марана?

Разворачиваюсь. Н-да, невестка, я сам удивлен.

— Акси, как жизнь? — выдавливаю из себя улыбку.

— Эм, нормально, — в руках у нее вилок капусты. Она отрывает по листочку и забрасывает себе в рот. Глаза ее блуждают по мне. — А-а-а как у тебя?

— Да, видишь, тоже, — приглаживаю растрепанные волосы назад, — ниче так, — стараюсь застегнуть пуговицы на рубашке, которых почти нет.

Она продолжает блымкать.

— А ты поправилась с последней нашей встречи. Разбухла, как дрожжевое тесто, — гикаю. Акси, она же юморная. Хочу разрядить обстановку.

— Я беременная, если ты не заметил, — становится боком.

— Молодцы! Аиста в заложники взяли. Так держать!

Она всё так же смотрит на меня как на идиота.

— Марана, с тобой все хорошо?

— Акси, ты не могла бы позволить мне позвонить с вашего телефона и руки помыть? Можно тут, на улице. Надеюсь, твой муж не дома. И мы сделаем вид, что меня тут не было, — не успеваю закончить предложение, как...