Протоиерей Павел Великанов. Совершенно нет. Священники как-то вообще никакого внимания на нас не обращали – ну, прихожане и прихожане, ходят и ходят. Никакого реального личного контакта ни с кем у меня не было. Более того, открою вам страшную тайну – впервые в жизни в алтарь я попал, уже оказавшись в семинарии.

Ольга Андреева. Но ведь так и должно быть. Разве простые прихожане имеют право заходить в алтарь?

Протоиерей Павел Великанов. Нет, обычно это не так. Обычно, когда молодой человек появляется в храме, через какое-то время его батюшка замечает, приглашает зайти в алтарь, начать пономарить, помогать. Батюшка обычно старается молодого человека максимально включать в ход службы. И тут логика батюшки совершенно понятна: он хочет повысить шансы этого ребенка, заинтересовать его, включить в некую сакральную храмовую жизнь.

Но со мной ничего подобного не было. Даже потом, когда я близко познакомился с одним священником, он меня в алтарь так и не пригласил. Я только сейчас начинаю догадываться, что он понимал, насколько, может быть, зыбка была еще моя вера, и требовалась некая дистанция, выдержка, может быть, даже некая оранжерея для того, чтобы дать этой вере укорениться, прорасти и уже самой «встать на ноги». Опасность некоего профанирования все-таки была. Я думаю, что тот священник опасался, что я могу просто привыкнуть к этому, перестану относиться к церкви с тем первичным благоговением. И он был прав.

И вот приблизительно в это время, когда я начал поститься и ходить к Причастию, у меня стали складываться более-менее дружеские отношения с группой мирян. Они были, можно сказать, такими православными интеллигентами. У них была религиозная литература, которой в храме практически не было. А они занимались тиражированием и распространением этой литературы, которой вообще было очень мало в нашем городе, ее привозили из Москвы. Эти люди тоже были прихожанами нашего храма. Но у них был свой духовник, батюшка с непростой историей. Он в храме не служил и находился даже в какой-то оппозиции к местному духовенству. Но он был интеллектуалом, очень образованным священником, отчасти богословствующим. Но самое главное – в этой среде была литература, которую можно было брать и читать.

Ольга Андреева. А вы уже сознавали, что надо читать и понимать происходящее в церкви?

Протоиерей Павел Великанов. Да, конечно. Но… здесь есть одно очень важное «но»! Вот сейчас я понимаю одну предельно простую вещь. Гораздо важнее человека приучить к регулярному хождению в храм, нежели ко всему остальному, включая анализ и понимание религии. Потому что мы все – заложники рационализма; мы хотим под любым действием, под любым поступком иметь разумную мотивацию, объяснение, обусловленность. А ведь подлинная жизнь протекает в совершенно другом русле, совершенно другом. И это понятно – жизнь гораздо глубже, нежели любые наши представления о ней. Эта простая базовая истина напрямую связана с церковью. В храме во время богослужения мы вступаем в особое непосредственное соприкосновение с первоосновами бытия, а не с нашим представлением об этом бытии. И поэтому человек, который приходит в храм и просто отстаивает службу, ничего в ней не понимая, кроме «Господи, помилуй» и еще нескольких слов, – этот человек по сути делает гораздо более важную работу, нежели тот, кто обложился богословскими трудами, все это изучил, разобрался во всех тонкостях, но при этом в храм не идет. И гораздо тяжелее заставить, побудить человека к регулярному хождению в храм, чем к регулярному чтению богословской литературы. Люди, которые ходят в храм, и те верующие, которые в храм не ходят, – это два совершенно разных человеческих типа. Это нечто почти физиологическое, на каком-то природном уровне разные люди.