Я укрою тебя от дождя Анелия Чадова

1. Пролог

ПРОЛОГ

Засыпаю, чтобы вновь увидеть тебя. Оказаться в родных объятиях и вдохнуть любимый запах твоего одеколона. Сжать до боли ткань твоей рубашки в руке и просто почувствовать себя живой. Нужной. Твоей.

Когда всё началось и не вспомнить теперь. Просто когда-то очень давно молодая и наивная девушка увидела чудесный сон. Сон, в котором её обнимал самый лучший мужчина в мире. Сон, в котором она была любима и также неистово любила в ответ.

Я помню, что тогда проснулась в прекрасном настроении и за завтраком поделилась своим сном с сестрой. Вместе посмеялись. Вместе помечтали, и жизнь потекла дальше. Но, спустя время, сон повторился. Кажется, я тогда ложилась спать в плохом настроении. Закрыла глаза и очнулась в знакомых уже объятиях…

Я никогда не видела твоего лица. Не знаю цвет твоих глаз. Не знаю, какая у тебя улыбка. Всё что я вижу – это лишь силуэт, хорошо видимый и ощущаемый. Ты высокий, подтянутый, с жилистыми красивыми руками. Я обожаю твои сильные и в тоже время нежные руки. Обожаю находиться в их власти и знать, что они никогда не причинят мне боли.

Ты всегда носишь деловой костюм. Он тебе очень идет. Подчеркивает твою статную фигуру. Вызывает чувство гордости, что мой мужчина любит именно стиль в одежде. Правда, я помню один сон, в котором ты был в светлых джинсах и белой футболке с рукавами на три четверти. Тебе безумно и такой стиль идет!

На левой руке дорогие часы – подарок твоего отца. Других украшений ты не носишь. Но однажды сказал, что с удовольствием будешь носить обручальное кольцо – символ нашей с тобой любви. Я тогда смущенно улыбнулась, а ты мне подарил мимолетный поцелуй…

– Ты так прекрасна, когда смущаешь, моя малышка, – с улыбкой в голосе, прошептал ты мне тогда.

Голос. Самое первое, что я запомнила в тебе – голос. Бархатная вуаль, укрывшая меня от всего мира – вот так я в первый раз охарактеризовала твой голос. Я готова его слушать сутками напролет. Наслаждаться легкими нотками улыбки в нём. И тонуть, тонуть в бездне твоего голоса. Он до мурашек по коже прекрасен. Он, как самый сильный в мире наркотик. Он лучшая музыка для моего сердца. Твой голос – он как эликсир жизни для меня.

Сколько лет прошло с начала моих волшебных сновидений? Сны стали только нежнее, а я стала старше. В дверь стучит моя «тридцатка» и я просто устала: ждать, надеяться и верить.

Каждый раз видеть тебя во сне, а поутру чувствовать неимоверную усталость, будто и не спала вовсе. Устала всматриваться в прохожих мужчин, ища твои черты. Для них всех я не их женщина. Для меня они не мои мужчины. Замкнутый круг, в котором нет выхода. И самое страшное состоит в том, что я боюсь, что ты просто плод моего больного воображения. Что тебя на самом деле не существует на Земле. Что я проживу свою жизнь в ожидании миража.

Так избавь от снов, в счастье меньше слов (с)

2. Глава 1. Первая встреча

ГЛАВА 1. ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА

Небо хмурилось. Зловещие грозовые тучи полностью заполонили небо и грозились разразиться сильным проливным дождём. Мирослава лежала в своей комнате на диване и апатично смотрела в окно на это самое тёмно-серое небо. Скоро пойдёт дождь. И уставшую душу молодой женщины это обстоятельство радовало. Пусть совсем немного, но радовало. Ведь можно будет смело выйти под холодный осенний дождь без зонта и спрятать в нём свои слёзы. А красноту глаз можно будет списать на прохладный ветер. Замечательные отговорки, правда? Смирнова уже не раз ими пользовалась. Может, кто-то и не верил в них, но факт остаётся фактом – при таких ситуациях ненужных расспросов всегда меньше.

Однако к семи утра небо неожиданно распогодилось, и яркое солнце решило побаловать людей напоследок перед суровой зимой. Правда, тёплую погоду синоптики прогнозировали ещё всю следующую неделю, что немного омрачало Мирославу. Ей хотелось дождя: по-осеннему холодного и безжалостного.

Нехотя встав с дивана, она проигнорировала одиноко стоящие тапочки и босыми стопами пошаркала в ванную. Там, остановившись напротив зеркала, упёрлась руками о край раковины и уставилась в своё отражение в нём.

Взгляд потухший, синяки под глазами, которые перед работой нужно будет замазать корректором, и сероватый цвет кожи. Она уже и забыла, когда в последний раз была довольна своим отражением… Лет десять назад? Или ещё позже?

Русые волосы, обрезанные в удлиненное каре, после неспокойного сна разлохматились. Мирослава всегда говорила про них, что у неё просто повышенная лохматость! Вообще своими волосами она никогда не была довольна. Цвет – мышиный, да ещё и беспорядочно вьются. Совсем некрасиво. Одно время она окрашивала их в шоколадный цвет или тёмно-русый, но в итоге надоело, и Мирослава решила забросить это дело. Причёска есть и хватит. Тем более, всё равно никто не смотрит, а ей самой и так сойдёт. Вот только каждое утро приходилось непокорные кудри выпрямлять утюжком, чтобы не раздражали так сильно.

Первая половина дня прошла обыденно и монотонно. Отработала только до обеда, а потом ушла: она ещё несколько назад отпросилась, чтобы уйти пораньше именно сегодня. Попрощавшись с коллегами, собрала вещи и поехала в больницу. Ничем серьёзным она не болела. Просто решила сходить на приём к гинекологу, ведь отсутствие личной жизни – не повод подолгу не появляться у своего лечащего врача.

Выйдя из больницы, остановилась, с наслаждением вдыхая осенний воздух. В такую погоду не грех прогуляться. Тем более отголоски кошмарного сна полностью покинули её, и на душе стало удивительно умиротворённо.

Неспешно идя по тротуару вдоль множества различных магазинов и бутиков, Мирослава поймала себя на мысли, что она уже и забыла, когда в последний раз баловала себя бессмысленной покупкой. Она так глубоко ушла в свою непонятную и затяжную депрессию, что уже простые мелочи жизни ей перестали приносить радость. Нет, безусловно, она радовалась маленьким проказам своей младшей племянницы. Победам старшего племянника в учёбе и на спортивном поприще. Но и только. От просто покупки красивого нижнего белья она не получала удовольствия. Ну, купила. Но надеть-то его не для кого. И так во всём, что имело хоть малое отношение к ней самой. За других она могла радоваться, и радовалась, а вот за себя.

Себя Мирослава забросила уже давно. Нет, внешне Смирнова выглядела довольно привлекательно, вот только никто кроме родных этого не замечал и не ценил. Почему? Мирослава и сама не могла понять этого. Но факт остаётся фактом.

Из размышлений её выдернул протяжный визг тормозов и глухой удар. Мирослава, испугавшись, остановилась и огляделась по сторонам. Впереди, на перекрёстке, произошла авария. Одна машина врезалась в другую. Кто виновник, а кто пострадавшая сторона, естественно, Мирослава не видела. Да и не собиралась выяснять – она была не любительницей созерцать чужую беду.

Смирнова уже даже сделала пару шагов, чтобы продолжить свой путь, но резко остановилась. Показалось, что один из участников аварии – её непосредственный начальник. Испугалась. Виктор Берков ей всегда импонировал, как руководитель и как человек, поэтому, не задумываясь, она побежала в самую гущу событий, чтобы удостовериться, что с Берковым всё в порядке.

– Виктор Александрович, с вами всё хорошо?! – подбегая и буквально цепляясь в рукав белоснежной рубашки мужчины, взволнованным голосом спросила она.

Его реакция Мирославу удивила: Берков, стоящий к ней вполоборота, сначала посмотрел на её руки, как на ядовитую змею, а потом уже медленно перевёл взгляд на её лицо и с неприкрытой неприязнью сказал:

– Вы не могли бы отпустить меня?

– Ох! – выдохнула Мирослава, смотря во все глаза на него.

Этот мужчина был не Виктором Берковым, хотя и являлся практически его идентичной копией. Моргнула, и всего на долю секунды перед её внутренним взором промелькнула картинка, в которой это мужчина лежит на асфальте, не подавая признаков жизни, а всего приблизительно в метре от него, девушка. Кажется, перед своей смертью он именно к её руке потянулся, но так и не смог преодолеть это расстояние.

Вздрогнув всем телом, Смирнова резко разжала свои пальцы и отступила от него на шаг назад, мысленно поражаясь увиденной картине. Что это вообще было? Но поразмышлять над этим вопросом она не успела: в этот момент мужчина, что так был похож на её начальника, пошатнулся и побледнел.

– Что с вами?! – воскликнула она тут же, испугавшись.

– Не ори! – приглушённо рыкнул он и принял протянутую незнакомой ей женщины руку. Мирославе на мгновение стало обидно: её-то руку он оттолкнул – отказался от её помощи.

Кто-то из наблюдающих крикнул, что вызвал скорую помощь, что Смирнову немного воодушевило, так как внешний вид мужчины начал всё больше и больше пугать. Однако расслабляться она не спешила. От помощи медиков Алекс (именно так к этому мужчине обращалась незнакомка) наотрез отказывался. И никакие уговоры его убедить не могли. Он просто отмахнулся ото всех и, кажется, ушёл в свои мысли.

Правда, иногда Мирослава ловила на себе его взгляды, что тревожили её душу. Жаль только, что когда они встречались глазами, он брезгливо кривил лицо и сразу же отворачивался от неё. От какой его реакции её сердце болезненно ныло. Но заставить себя уйти Смирнова так и не смогла. Алекс Берков (теперь она почему-то не сомневалась, что этот мужчина приходится братом её начальника), словно зачаровал её, подчинил себе и отдал ей мысленный приказ далеко от него не отходить. Только так Мирослава могла объяснить своё поведение и чувства.