В холле нас встретили слуги, госпожа Оливия Гронвей была занята, чтобы встретить нас, чему я была несказанно рада. С дочкой мы отправились прямиком к Леноре и нашли ее в одной из просторных малых гостиных этого огромного дома.

— Кто ко мне приехал! Элла, милая! — воскликнула радостно виновница торжества и распахнула объятия для правнучки.

Ленора в свои годы выглядела поразительно шикарно. Белоснежные, как снег, волосы мелкими локонами собраны в высокую прическу, светлая прозрачная кожа как с возрастным кружевом мерцала, на шее колье из ожерелий, серебристое сверкающее платье и белые перчатки добавляли лоска. Ее годы как роскошное украшение — восхищали.

— Это тебе подалок, — протягивает Элла коробку с пышным бантом.

— Спасибо, родная, ты мой подарок, — отвечает Ленора и поднимает сияющий взгляд на меня.

— Мои поздравления, Ленора, — выразила я свои поздравления.

— А где Кристан? — вдруг спрашивает она. — Вы не вместе?

Смотрю на дверь, будто муж должен вот-вот появиться, и невольно сжимается сердце. Как раньше уже не будет, мы никогда уже не будем вместе, и нужно привыкать к этой мысли. Но я всё-таки струсила.

— Наверное, задерживается на работе, — улыбнулась я, но как-то вымученно.

От Леноры, конечно же, не скрылась моя боль, которая считывалась во взгляде и голосе.

— Элла, а у меня для тебя тоже есть подарок, — склоняется к малышке, — ступай в сад.

Элла подпрыгнула и пустилась к выходу, где ее встретили служанка и Дарси. Оставшись наедине с госпожой Гронвей, я поняла, что уже ничего не скрыть, как я планировала. Держаться особняком не получится.

Ленора предложила сесть на диваны.

— Что у вас случилось, Леджин? — спрашивает она негромко.

— Я не хочу вас расстраивать в такой день, Ленора. Пусть Кристан сам расскажет, если захочет.

— Вы поругались? — не отступила она.

— Да, — врать я не хотела, да и толку скрывать правду и продолжать обманывать себя, давать надежду, что все ещё образуется. — Я ушла от него, — выдала я на выдохе.

И рассказала Леноре все как есть. Она выслушала молча, конечно, ее это расстроило, и я чувствовала себя виноватой. Мне не следовало всё-таки приезжать. Но теперь уже поздно.

— Спасибо, что приехала и сказала честно, — будто прочитала мои мысли Ленора, — я поговорю с Кристаном. Вот же балбес, ну я ему устрою, — Ленора никогда не злилась, не показывала своего негодования, и сейчас видеть ее разозленной казалось непривычно и одновременно забавно. Но мне было не до смеха.

— Нет, Ленора, не нужно, все и так уже понятно. Ничего уже не изменить, как и моего решения.

— Послушай, Леджин, я знаю Кристана на него это не похоже, он порядочный, и я знаю, что он очень любит тебя. Так или иначе, я хочу сама понять, в чем тут причина.

Я не стала спорить, конечно, ей неприятно слышать подобное подозрение о своем внуке, и я не вправе требовать, чтобы Ленора верила мне. Мы ещё с ней поговорили, Ленора интересовалась, где я сейчас, беспокоилась о моем состоянии, но я старалась не касаться этой темы, насколько мне невыносимо бывает по вечером, когда остаюсь одна в постели. Пришлось увести внимание Леноры, рассказав, что собираюсь открыть пансионат своего отца. И тут она меня полностью поддержала.

— Это замечательно, тебе нужно было сделать это намного раньше, думаю, и Кристан тебя бы полностью поддержал.

Сомкнула губы в горькую линию. И в самом деле, тогда бы ему было гораздо легче пропадать вечерами и не выслушивать недовольство своей надоедливой супруги. Ленора не успела мне ничего ответить, в гостиную вошли.

— Мама, все гото… — миссис Оливия Гронвей запнулась, когда увидела меня.