У Стасика заныло внутри, не болезненно, но как-то уж очень тоскливо. Он даже машинально почесал грудь, но это что-то сидело глубоко. Умом Стасик не мог ухватить происходящее, когда подходил к лотку с фототехникой, перебирал детали. Девушка, стоящая за прилавком, что-то с улыбкой рассказывала ему, а он кивал и, кажется, даже что-то отвечал. Достав деревянную кассету с прямоугольным углублением, он показал её продавцу.

– Можно мне вот это?

Девушка оживилась ещё сильнее.

– О, у вас есть настолько старый фотоаппарат?

– Нет.

Стасик покраснел, не понимая, зачем соврал. Хотя, с другой стороны, фотоаппарат был не его. Технически всё верно. Бросив взгляд в толпу, куда несколько минут назад нырнул Гавроха, он продолжил:

– Это для друга, он собирает всякие штуки…

Живое лицо девушки мгновенно изменилось. Или же она хотела, чтобы Стасик заметил её разочарование.

– Ну, конкретно эта пластина не к каждой штуке подойдёт.

– Неважно.

У Стасика горело лицо, и он точно знал, что стоит красный как варёный рак.

– Что ж, отдам за пятьсот.

– Так дорого?! – выпалил Стасик и тут же неосознанно зажал рот рукой.

Девушка пожала печами.

– Вы сейчас, возможно, покупаете бесполезную для себя вещь, которая может быть очень важна для кого-то другого. Думаю, это оправдывает цену.

Говоря это, она упаковала пластину в пакетик и положила перед Стасиком.

Стасик даже не попытался торговаться. Весь рынок шумом и каким-то особым настроением вдруг навалился на него всем своим весом. Он торопливо достал деньги, положил на прилавок и, схватив пластину, постарался затеряться в толпе.

Долго блуждать среди незнакомых спин ему не пришлось. Кто-то схватил его за локоть и потянул на себя.

– Братан, у меня идея на миллион. – Гавроха тараторил как безумный, и глаза его пылали азартом. – Смотри, что у меня есть.

В руке Гавроха сжимал непрозрачный чёрный пакет.

– Лабораторию в мешке надыбал, щас замутим фотку, если получится – во. – Он показал на палатку. – Готовый бизнес.

– Ты это украл?

– Нет, конечно. Просто попросил, и мне дали.

Стасик представил подвижное лицо девушки-продавца. Думать о том, что мог бы вести себя как-то иначе и заполучить пластину бесплатно, – не хотелось, как не хотелось быть тем, кто забирает себе что-то нужное другим. Не хотелось ему и быть таким же, как Гавроха. Чтобы отогнать эти мысли, Стасику пришлось приложить немалое усилие.

– Просто попросил…

Гавроха бодро закивал, мол, «ну конечно, разве бывает как-то иначе?».

– Значит, конкурента они в тебе не видят. Это всё слишком сложно, у нас не получится.

– Тебе жалко, что ли, попробовать?

Энергичность Гаврохи резко сменилась апатией. Он вдруг показался очень усталым. Его лицо расслабилось и посерело.

– Слушай, мне, короче, это…

Гавроха посмотрел по сторонам.

– Надо, короче, уйти.

Более ничего не объясняя, он сунул в руки Стасику пакет и скрылся в толпе, бесцеремонно расталкивая людей, чтобы протащить оленьи рога. Стасик растерянно посмотрел ему вслед: всё-таки какой-то он неприятный тип, непонятный и нелогичный и оттого раздражающий.

Гавроха работал на своих собственных странных батарейках, которые могли сесть в любую минуту, и поэтому он выдавал максимум деятельности, как будто выжимал из отпущенного ему активного времени всё до последней капли. А потом вдруг внезапно исчезал. Иногда не говоря ни слова, а иногда и на полуслове, будто собеседника не существовало или он ничего не значит. Как мебель. Это было странно, неудобно, не по-человечески. Зато потом он так же внезапно появлялся и был радостным и приветливым, словно ничего не произошло. Будто он не исчезал накануне.