— Как же я люблю здесь завтракать, — мечтательно потягивается Крис, кутаясь в легкий шарф. — Такое ощущение, что мы с тобой не в другую страну перебрались, а в другой мир.

— Точно, — киваю и улыбаюсь, вдыхая запах корицы и свежеиспеченного хлеба, доносящегося из булочной за углом.

— Пойдем к господину Роберу? — предлагает Крис. — Я готова съесть что-нибудь сладкое, причем немедленно.

Господин Робер держит небольшую кондитерскую с уютными деревянными столиками и так радуется каждому посетителю, словно встречает родственника.

— Пойдем, — соглашаюсь, заражаясь энергетикой подруги, — я с удовольствием съем круассан.

Мы проходим мимо маленькой цветочной лавки, где хозяйка аккуратно расправляет лепестки роз и пионов, поправляет свежие букеты на витрине.

— Смотри, Лиз, миссис Уэлш, — зовет Крис, ткнув меня локтем в бок. — Доброе утро, миссис Уэлш!

Старушка, закутанная в клетчатый плащ, стоит на тротуаре, держа на поводке свою неизменную спутницу — белоснежную болонку по имени Лили.

— Доброе утро, девочки, — тепло приветствует она нас. — Опять сбежали на прогулку без завтрака?

— Да, миссис Уэлш, мы идем в кондитерскую за круассанами, — приветливо отвечаю старушке. Кристина, присаживаясь и протягивая руку к Лили. — А у вас что новенького?

— Ах, да все по-старому, — бабушка улыбается. — Разве что Лили вчера пыталась устроить драку с соседским котом. Представляете? Сама вдвое меньше его, но такой бойцовский дух!

Мы смеемся, желаем ей хорошего дня и двигаемся дальше.

На главной площади уже кипит жизнь. Работники уличных кафе неспешно расставляют столики, которые уже готовы занять первые посетители. Пекарни распахивают двери, наполняя утренний воздух запахом корицы и ванили.

— А вот и мои любимые клиентки! — радостно восклицает господин Робер, когда мы входим в кондитерскую. — Как всегда, шоколадные эклеры для мисс, круассан для малыша и ванильный латте?

— Вы знаете наши вкусы, господин Робер, — смеется Крис, устраиваясь за столиком у окна.

Я подхватываю чашку с кофе, наслаждаясь ароматом.

За окном неспешно течет жизнь. Прохожие здороваются, кивают друг другу, кто-то останавливается поболтать.

Спокойствие, уют, уверенность, что здесь тебе всегда рады.

— Помнишь, как нас кормили в пансионе? — спрашиваю у Крис, рисуя трубочкой на поверхности молочной пенки узоры. — Вроде и с голоду никто не умирал, но эти каши…

— Ага, и тушеные овощи, от которых всех тошнило, — подхватывает она, морщась. — Миссис Флоренс, всегда повторяла, что хорошее питание для девочек самое главное.

— Ну в целом, она не так уж и была не права.

— Расскажи это Арине Покровской, которая прятала тушеную спаржу в горшках с цветами! Она вполне счастлива со своим Ольшанским.

Смеемся, вспоминая физиономию миссис Флоренс, когда она увидела, во что превратились в итоге цветочные горшки.

— Хотя, если честно, для меня это загадка, — продолжает Крис. — Как вообще можно выйти замуж за такого человека? Да мне с ним в одной комнате находиться не по себе было. А она с ним спит! Еще и ребенка ему родила.

— Двух детей, — хмыкаю в чашку.

— Тем более! Он же холодный, как... как пингвин! — находится она. Я задумываюсь.

Холодный? Да, наверное. Но кроме того умный и проницательный. А еще этот человек излучает власть. Наверное поэтому рядом с ним не особо уютно. И кого-то он мне этом очень напоминает...

— Знаешь, Крис, я ведь Марата тоже таким считала, — признаюсь ей, — и... И тоже боялась.

Крис ошарашенно молчит, а я добавляю, снимая ложечкой пенку с кофе:

— Просто он был твоим отцом, поэтому ты не замечала.

— Наверное, ты права. Мой папа для меня казался обычным, — соглашается Кристина, — хотя я согласна, что со стороны он вовсе не выглядел няшно.