– И с чего я должен поверить тебе? – его губы искривились в презрительной усмешке.

– Ты волен самостоятельно определять – верить или нет, но разве не хочешь дать мне шанс? – хитро прищурился старик. – Установим временные рамки, и, если я не уложусь в них, можешь смело уйти, куда захочешь.

Дед говорил логичные вещи, и он решил довериться ему…

Олкэй вынырнул из омута памяти, ощутив, как завозилась под боком Ангелия. Она повернулась к нему и неожиданно прильнула всем телом. Её рука по-хозяйски обвила его талию, а голову герцогиня положила ему на грудь. И отчего-то в душе родилось осознание, что всё происходящее правильно. Что так и должно быть.

Он бережно обнял её, заглянул ей в лицо и с удивлением обнаружил, что в её чертах отражалось блаженное умиротворение. Желая убедиться в верности собственных наблюдений, Олкэй сосредоточился и коснулся её лба. Душу герцогини переполняло счастье.

Не давая ему поразмыслить над столь быстрой сменой душевного состояния, Ангелия вдруг приоткрыла глаза, посмотрела на него затуманенным от сна взглядом и внезапно ласково улыбнулась. Она потянулась к его лицу и её нежные губы ласково коснулись его губ.

Герцогиня целовала его так, словно для неё касаться его было привычным делом. Вполне целомудренный и неторопливый поцелуй безумно опьянял Олкэйя и разжигал в нём пугающее по своему масштабу пламя. Ему казалось, что оно охватило его с головы до пят, и вот-вот перекинется на Ангелию. Но тут она вдруг отстранилась.

Олкэй мгновенно ощутил, как опустошающее сожаление заполнило его сердце. Он с грустью посмотрел на герцогиню, которая отчаянно зевала и тёрла кулачком глаз, и тепло согрело его душу.

Ангелия вновь прильнула к нему, положив, как и прежде, голову ему на грудь.

– Олег, знаешь, мне приснился странный кошмар, – неожиданно произнесла она, немного помолчала и задумчиво продолжила: – Помнишь, ты всегда говорил, что не дашь меня никому в обиду?

Олкэй недоумевал, отчего леди Ольская называла его именем какого-то неизвестного мужчины. Ему верилось с трудом, что в Кресской империи был кто-то, кто мог бы походить на члена правящей династии. Он мысленно дал себе зарок, что обязательно выяснит, о ком говорит Ангелия.

– Помню, – не став пояснять, что она обозналась, подыграл он и крепко обнял её: – Я и не дам.

– Знаю, – счастливо усмехнулась юная герцогиня и тихо добавила, погружаясь в сон: – Я люблю тебя.

Олкэй замер парализованный услышанным. Сердце в груди перевернулось и учащённо застучало. Но разум быстро оборвал всю эйфорию, напомнив, что признание предназначалось не ему. Однако душа отказывалась принимать то, что леди Ольская могла полюбить какого-то мужчину.

Ему не понаслышке было знакомо, как тщательно охраняли родовитых девушек. А уж ту, которую прочили в невесты наследнику короля, и вовсе берегли пуще родовой магии. Возможно, поэтому им никогда и не приходилось встречаться, чтобы мужские взоры не смогли коснуться прекрасной герцогини.

В этом мире способности ценились слишком высоко, а уж если в придачу к ним у невесты было привлекательное личико, то её сватали, не дав достигнуть брачного возраста. После помолвки девушку забирала к себе семья жениха, таким образом оберегая целомудрие продолжательницы рода.

Чтобы получить качественное потомство, невесты должны были быть невинны. Никто бы не взял в жёны ту, которая побывала в чьей-то постели. Магия такой девушки распылялась, как говорили, на удовольствия, не доставаясь детям. Только союз мог связать и укрепить энергию двух магов, и передать её будущим наследникам.

Олкэй криво усмехнулся. Эти традиции его вовсе не волновали, когда дело касалось Ангелии. Ему не было совершенно никакого дела до того, был ли у неё кто-то раньше. С тех пор, как они встретились, он не мог воспринимать её отдельно от себя. Она ощущалась слишком близкой, будто являлась частью его. Причём лучшей.