Он толкает меня к дивану и принимается задирать узкую юбку. Материал трещит по швам, его пальцы больно впиваются в бедра, пока я мычу и мотаю головой, чтобы избавиться от его хватки.

Хочу попробовать укусить, но он с такой силой прижимает руку к моим губам, что это не представляется возможным.

Я отбиваюсь от его мерзких лап, вспарываю ногтями кожу на его шее, и Евсеев звереет, ударяя меня головой о жесткий подлокотник.

— Пыл поумерь, стерва. Цену себе набиваешь? Так и быть, куплю тебе какую-нибудь цацку. Только заткнись.

У меня звезды стоят перед глазами, а руки уже немеют, потому что я с силой упираюсь ладонями в покатые плечи этого ублюдка.

В один момент он начинает зажимать мне не только рот, но и нос, и кислород из моих легких стремительно испаряется. Я практически отключаюсь, но на задворках моего сознания всплывает опасная мысль. Даже это не остановит Евсеева. Скорее только облегчит ему задачу.

— Какого…

Хлопок двери о стену, чьи-то отборные ругательства. Шум, звуки ударов. Графин, который летит со стола и разлетается на мелкие осколки.

Я сворачиваюсь клубочком на диване и жадно втягиваю воздух в грудную клетку. Кашляю, вытираю слезы, которые успели скопиться в уголках глаз.

Кажется, в кабинете появляется еще кто-то. Я слышу разговор двоих, но не могу разобрать, кому принадлежат голоса.

Меня трясет то ли от не успевшего схлынуть страха, то ли от унижения.

— Ален? — мощная фигура присаживается передо мной на корточки. Сверху падает что-то большое и очень приятно пахнущее, закрывает порванную юбку. — Красавица, посмотри на меня.

Едва разлепляю тяжелые веки.

Фокус до сих пор в размытом состоянии, и мне требуется время, чтобы лицо передо мной перестало двоиться и расплываться.

— Как вы здесь оказались? — хриплю надсадно, пытаюсь подняться, но мир вокруг кружится, словно я та сама Алиса, которая в данный момент летит вниз по кроличьей норе.

— Пиджак забыл в вашем офисе, вернулся, а здесь такие страсти, — хмыкает, пряча от меня руку с разбитыми костяшками. — Весело живете, Алена Владимировна. Замуж бы вам, чтобы всякая грязь даже рта не посмела открыть в вашу сторону.

— Спасибо, я там уже была, — выдавливаю из себя какое-то встречное подобие улыбки. — Мне не понравилось.

Камиль, я все еще не знаю его отчества, со странным прищуром склоняет голову набок и помогает мне подняться, заметив очередную слабую попытку принять сидячее положение. Подхватываю его пиджак, тот самый, которым он накрыл меня, чтобы дорогая вещь не упала на пыльный пол, и все еще дрожащими пальцами пытаюсь ухватиться за полы юбки.

Разрез с правой стороны совсем плох. Он доходит практически до молнии, а учитывая, что она сама начинается от тазобедренной косточки…

И запасных комплектов одежды я здесь не держу.

Я перевожу взгляд на Камиля. Внешне он абсолютно спокоен и хладнокровен, но мне все равно становится не по себе. Ощущение, что он может рвануть из-за одного неудачного слова. Моего слова, что самое ужасное.

А с Евсеевым он вообще что сделал? И почему у меня такое чувство, будто я уже где-то видела эти дьявольские глаза?

3. Глава 3

— Наверное, нужно в полицию позвонить.

У меня до сих пор состояние, будто по мне асфальтоукладочный каток проехался, но в голове начинает немного проясняться. Если сейчас ничего не предпринять, Евсеев повторит свою попытку выбить из меня деньги таким способом. Хотя если верить его словам, ему теперь нужно кое-что другое.

— Я разберусь, — жестко отрезает Камиль тоном, не терпящим возражений. — Ты больше его не увидишь.

Это заявление наталкивает на определенные мысли. Неужели он тоже вращается в подобных кругах, где с людьми принято разбираться варварскими методами? Мне уже начинать бояться?