Разве я успокоюсь, отомстив Олегу? Поверну время вспять и соберу осколки разбитого сердца? Нет, я никогда его не забуду. Лишь смирюсь. Тогда зачем вообще весь этот спектакль? Меня засасывает в топь, откуда в какой-то момент не будет обратного пути. Из пленницы я превращусь в преступницу. Я не могу жертвовать собой ради возмездия.

Трясущейся рукой включаю телефон и размышляю, куда звонить — в полицию или маме. Она от ужаса умрет, если вот так узнает, во что я вляпалась. Нет, лучше уж в полицию. Вызволят меня из этого ада, а после и маме все расскажу.

Блин, как же неудобно нажимать на эти мелкие кнопочки!

— И что потом? — Камиль выхватывает телефон из моей руки, и я только сейчас замечаю, что девушки уже ушли. — Ты реально думаешь, что у нас нет связей в федеральных органах? — Он вертит телефон пальцами, вынуждая меня спиной вжаться в угол. — Меня отпустят, и я приду за тобой снова. Мы же договаривались. Почему ты меня не слушаешь?

— Ты пьян. Тебе что-то померещилось. Я полезла в сумочку за салфетками и…

— Заткнись! — орет он и со всей дури разбивает телефон о стену.

Меня подкидывает, с губ срывается писк. Ноги подкашиваются, и я спиной стекаю по кафелю, но Камиль подхватывает меня под ребра и вдавливает в стену, накаляя воздух между нами запахом виски.

— Сдать меня хотела? — рычит, пальцами второй руки схватив за шею. — За что? Что плохого я тебе сделал? Мне было приказано кончить тебя. Но ты здесь — сытая, одетая, под защитой. Ты пообещала сотрудничать, согласилась на сделку, даже заявила, что готова выйти за меня, лишь бы «Олег» страдал. — Он вдруг плотоядно улыбается, чуть сощурившись. — Ты, сука, хотела заставить меня поверить тебе, а потом воткнуть нож в спину? Со мной в такие игры играть опасно, сладкая. Я по жизни победитель.

— Мне следовало просветиться деталями твоего плана, прежде чем соглашаться. О том, что придется притворяться твоей девушкой, уговора не было. А теперь на меня открыла охоту твоя полоумная бывшая. И сколько еще врагов я нацепляю, как колючки, пока буду выполнять твои приказы?

— Враги есть только у тех, кого боятся. Ты должна радоваться.

— Сейчас описаюсь от радости.

— Я не пойму тебя, — хмурится он. — Ты сначала соглашаешься, потом передумываешь. Снова соглашаешься, а через пять минут звонишь в полицию. Перестань вести себя как ребенок.

— Я? Это ты ведешь себя по-идиотски! Не нравится Глеб? Так убей его! Тебе это не составит труда. И проблема будет решена. К чему эти танцы с бубном?

Камиль поджимает губы, сильнее сдавив мое горло. Ну, давай же, еще чуть-чуть — я задохнусь, и дело с концом. Но он передумывает. Ослабляет пальцы. Мы смотрим друг другу в глаза, и я чувствую, как трезвею.

— Смерть — слишком легкое наказание для него, да? — предполагаю я. — Ты хочешь насладиться его фиаско. Хочешь, чтобы Адель прозрела и просила у вас с братом прощение. Ты еще коварнее, чем я думала. Садист.

Он молча отпускает меня, берет мою сумочку и шагает к выходу. У двери замирает, чуть повернув голову.

— Больше никакого телефона. Выкинешь еще номер — посажу на цепь. Ты меня знаешь. Я не шучу.

Дав себе минуту отдышаться, я печальным взглядом окидываю осколки телефона на полу, перешагиваю и послушно топаю за своим хозяином, пока он не нацепил на меня поводок.

Чеховской уже еле держится на ногах, и Камиль едва ли ни волоком тащит его к такси. Отвозит к загородному дому и передает в руки начальника службы охраны.

Меня прилично укачивает в машине. Толком ничего не ела последние дни, стресс, коктейль: неудивительно, что тошнота подкатывает к горлу.

— Что с тобой? Бледная, как смерть, — замечает Камиль, вернувшись в такси после утомительного прощания с пьяным братом.