Девушки завернули за угол малой хоромины, и тут Марью словно прорвало – вздохнула глубоко, и слова из нее посыпались, что горох:

– Фух… Арина, ну ты и смелая! Надо же, мамкин допрос вынесла, и не заробела нисколечки. Меня ажник в пот кинуло от ее речей, а тебе хоть бы хны. Где научилась-то? – Марья преобразилась вмиг!

Аришка даже рот приоткрыла, глядя на симпатичное личико боярской дочери, на котором теперь ни спеси, ни горделивости не было вовсе, а одна лишь шутейная улыбка. Вот через нее Аришка и поняла – истинно Дёмкина сестрица! Марья походила на лисицу, красивую, милую, но далеко не безобидную. Такая, если что, нос оттяпает и аккуратно язычком губы оближет. Арине понравилась дочка Ксении, и она решила разговор шутейный поддержать:

– А чего бояться-то? Рыжих сам Ярило бережет. Я поутру косу свою чешу, и потому удача ко мне сама плывет. Неужто, не знала? – Аринка по причине мечтательности, еще и выдумщицей была. Дед Миша звал ее – сказочница.

Машутка уставилась на богатую косу Аринки, и веря, и не веря.

– Врешь, нето.

– И не вру нисколечки, – Аришка поддала в голос правдивости.

– И что, ежели я трону твою косищу, мне тоже радости прибавится?

– А давай попробуем? – и двинулась к Марье поближе.

Та рукой своей косу Аришкину ухватила и стояла, вроде как удачи ждала.

– Боярышня, ты как корову за хвост уцепила. Ты ласковей, да с приговором, мол, явись удача. – Машка поверила, и забубнила себе под нос нехитрые пожелания – молодого жениха, богатый дом и долгую жизнь.

Аришка-хитрюга, выслушала все и сразу поняла – Машка такая же как и все девки. И ничего-то страшного нет в боярышне, токмо что одёжа дорогая. Не стерпела бубнежа Марьиного, и засмеялась; та поняла вмиг, что ее обманули, и косу рыжую откинула:

– Вот ты змея, а! Прямо, как Дёмка-паршивец. Вечно шутейничает. – Чуть погодя сама уж смеялась вместе с Аришкой, понимая свою собственную глупость и излишнее доверие.

Смех тот сблизил девушек-одногодок, стёр чины и сословия, и вот уже обе шли, болтая, и осматривали большое хозяйство Акима Медведева. Ростом были одинакие, обе стройные и быстрые. Даже косы одной длины и толстоты. Ходили меж домами, заглядывали в амбары и нужники. Машка показала холопью избу, и Ариша «намотала на ус» уклад людского проживания, решив такой же порядок и у себя в дому наладить.

За час-другой оббежали девицы все немалое хозяйство, и уселись на лавке в тенечке: апрельский день выдался жарким, солнечным. Смотрели на новые листочки, что повылезали на свет божий, и с утра уж подрасти успели.

– Маша. – Договорились по именам зваться, без чинов. – А тут ратников много живет?

– Почитай все городище ратники и их семьи. Отец свою полусотню сам пестовал. Ты не смотри, что папка мой тихий, он знаешь какой?

– Какой? – любопытствовала Ариша.

– Обоерукий! Во! – Машка гордо уставилась на Арину, а та, не понимая сказанного, брови подняла изумленно. – Что? Не знаешь? Это когда ратник мечами с двух рук рубит. В каждой руке по мечу и айда. Говорят, редко такое встречается. Вон, тятька мой, да еще Шумской.

– Боярин Андрей? – Аринке любопытно стало вдвойне. – И как это, видала?

– Еще как видала. Токмо, запрещено девкам ходить в круг ратнинский. Они там, позади хором скачут, и уроки с мечами делают.

– А как видала-то, Маш?

– Как, как – наперекосяк. Там заборчик есть невысокий, я за него садилась и глядела. Шумской-то противный, все волком смотрит, а когда мечами играет аж красивый делается. Только лицо, все одно, муторное.

Ариша вовсе не была согласна с новой подругой, памятуя о черных глазах молодого боярина и их ярком блеске. Муторный? Да нет же! Но вслух ничего не сказала, опасаясь, и справедливо, лишних вопросов и издевок по причине интереса обычной славницы к боярину Шумскому. Про Андрея слова не молвила, а вот любопытства девичьего не сдержала: