– Сам видишь, Демьян Акимыч, – вздохнула Ариша, и ясно так на него посмотрела.

Машка пыталась собой загородить подругу, но знала твердо, что не поможет. Если уж Дёмка про виру запел, стало быть, не отвертеться.

– Вижу, ой, вижу, – задумался, бровями поиграл потешно, и выдал: – Вот что, Аришка, ты мне пряников напеки, да непростых, а с медом. И чтоб мне хватило, Фаде и боярину Андрею. И чтоб печатные! И чтоб быстро!

Арина выдохнула облегченно – ведь мог попросить и чего похуже, а он пряники….

– А ты, боярич, ты не скажешь, что Маша тут была? Это я ее подбила глядеть на мечные уроки.

– Дёмка, не слушай ее. Она и знать не знала, что уроки такие есть. – Боярышня-то не гнилая, как видно.

– Какая разница, сестрица? Пряники-то все равно мне будут. Кто там у вас заводила, ты или Арина Игнатовна, мне без разбору. Дайте мое печево*! Ну, говори, что согласная и сговор готов.

– Жадина, – Машка мягко журила брата, пытаясь тихонько вытащить Аришину косу из забора.

Арина же, обрадовавшись, что все хорошо закончилось, уж открыла рот, чтобы подтвердить сговор, но отчего-то посмотрела на Шумского. Вот зачем, глупая…?

Андрей смотрел пристально, глаз не опускал, и не было в них ни злости, ни муторности, о которой все ей твердили, а только пламя какое-то мерцающее, непонятное и очень волнительное. Ариша и застыла малым столбиком, уставилась на Шумского, и взгляда отвести не могла никак. Заметила лишь, что сам боярин как-то помягчел лицом, но лишь на малый миг. Затем опять стал собой и двинулся к Арине. Без слов взялся большой рукой за заборину, что не отпускала Аришку, и дернул. Рыжая коса плавно скользнула на свое законное место – плечо славницы.

– Ну…ты…Андрюха, чёрт сарматский! Куда ты ее? Все, плакали мои пряники! – Демка аж вздулся от обиды: – Фадя, а ты куда смотрел, а? Не мог двинуть этому…? Тьфу!

От автора:

Забороло – верхняя часть крепостной стены, где находились защитники; укрытия на верхней части стены, защищающие обороняющихся воинов.

Подсумок – воинская сума с «ушками», крепилась к поясу.

Летник – старинная верхняя женская одежда. Длинная, сильно расширяющаяся книзу. Летники носили родовитые жены и дочери.

Вира – упрощенно – штраф в пользу потерпевшего.

Печево – печеная еда, преимущественно хлеб, печенье, пряники.

Глава 5

Что там Дёмка болтал, как Фаддей злобился, Андрей не слышал, не видел. Рыжую отпустил, а сам руки плетьми повесил и застыл, глядя в глаза, что все более напоминали осеннюю речку и весенний листочек в ней. Аришка смотрела на него и с того живого, горячего взора ворохнулась в Шумском забытая давно радость.

Нет, не та, законная, что после победы надо ворогом или богатой добычи из похода. Не та, которая буянила, вихрилась от крепкой бражки, пива или сладкого вина. А та самая, глубокая и душевная. Бесценная.

За малый миг, что перехлестнулись взглядами, Андрею много что вспомнилось, но особо мать. И все с того, что рыжая Аришка с ясными глазами, с прижатой косой, словно птаха пойманная, всколыхнула муть со дна душевного, подняла осыпь горестную.

Мать Шумского заневоленная любовью своей к Андрюхиному отцу и сыном – малым детёнком – металась в богатых боярских хоромах, аки птичка, а улететь не могла. Страдала, теснимая женой боярина и ее бабьим ближним кругом, жалилась малому Андрейке. Вечор, бывало, придет к нему в ложницу, обнимет и шепчет:

– Сыночек мой, радость моя единственная.

Андрей хоть подлеток, а все понимал, видел, поди, что мамка не хозяйка, но и не чернавка. Жалел ее, защищал, как разумел. Когда схоронили ее, мамку-то, сполна хлебнул чашу того горького винца – полукрового. И не боярин, и не холоп. Пригульный!