- Давайте наличкой тогда, - сказала я кассиру.

Полезла в сумку за бумажником. Там налички с гулькин нос. Так, чисто на овощи и фрукты, продающиеся на уличных лотках, хозяева которых пока не признавали переводы на карту.

Расплатилась. Поставила пакет в корзину коляски и, улыбнувшись дочке, которая с любопытством крутила головой, рассматривая супермаркет, покатила к выходу. На улице жарища - полдень. Торопливо пройдя солнечный участок тротуара, я остановилась в тени дерева. Зашла в банковское приложение. На карте по нулям. Не может быть. Дан не мог так поступить… Или мог?

Сердце застучало о ребра, горячая волна злости бросилась в лицо. Вот, значит, как, да? Едва соображая, что делаю, я позвонила ему.

- Да, Маша? - Дан взял трубку после первого гудка. Такого уже давно не бывало.

- Обнулил мою карту, да? - прошипела я в трубку.

- Ах, так ты по этому позвонила… Ну что вы бабы за люди, вам только деньги и нужны, - насмешливо отозвался он. - А я-то думал, что соскучилась и хочешь узнать, как мои дела.

- Ты ведь прекрасно знаешь, что мне сейчас неоткуда самой взять денег, Дан. Чем я должна кормить ребенка? Себя?

- Нужно было раньше об этом думать. Например, до того, как вчера послала меня.

- Вот, значит, каковы твои любовь и раскаяние! Взять и оставить жену и дочь без средств к существованию!

Анечка захныкала и я дала ей в ручки маленького розового мишку. Это была одна из ее любимых игрушек. Малышка потянула ее в ротик и прикусила.

- Ну, ты вчера, кажется, ясно дала понять, что больше не хочешь быть моей женой, Маша. А я не меценат чтоб содержать постороннюю женщину. Так что все, теперь сама-сама-сама. Либо же, - он сделал паузу, - ты всегда можешь вернуться домой. В любой момент можешь одуматься и хотя бы палец о палец ударить ради наших отношений.

- Так, выходит, это я не ударяю палец о палец, да? А что сделал ты? Залез на какую-то девку ради наших отношений? Таким был твой вклад?

- На твои истерики у меня нет времени, Маша. Надо работать. Если по существу все, тогда пока!

И положил трубку. Я закусила губу чтоб не разреветься прямо посреди улицы. Казалось, что со мной говорил незнакомец с голосом моего мужа, а он сам словно бы куда-то делся. Исчез. Умер.

Лучше бы умер, да.

Я содрогнулась от жуткой кощунственной мысли. Нельзя так. Нельзя желать такого человеку, даже если он самый настоящий мерзавец.

Сунув телефон в сумку, покатила дальше. Слезы душили, но я сдерживала их. Злость и отчаяние бушевали внутри.

Как так можно? Разве так можно? Разве такое бывает? Разве такое могло случиться со мной, с нами? Разве можно настолько не знать, настолько ошибаться в человеке?

Дома я сложила продукты в холодильник, приготовила пюре для Анечки, покормила и поиграла с ней. Малышка была очень активной и уже начинала сама становиться на ножки. Скоро пойдет…

А Дан даже не спросил, как она. Ощущение, что ему плевать на дочку. Ладно я, но она, наша малышка. Как так можно?

Когда Анечка уснула, я занялась делами. Мама заступила на сутки, а потому готовить сегодня предстояло мне. Занятые руки отвлекали, но лишь немного. А потому приходилось то и дело, стирать слезы со щек.

Ночью Анечка почти не спала, хныкала. У нее начали опухать верхние десны и я поняла, что на подходе новые зубки.

Ей столького не хватает. Банально одежды, подгузников, игрушек, препаратов. Манежика. Да и мне самой нужна была одежда, средства гигиены. Все это осталось дома… Дома у Дана.

А купить хотя бы какую-то часть из вышеописанного я теперь не могла. Не из маминой же мизерной зарплаты брать… Именно поэтому я договорилась с Кариной на четверг съездить на ее машине и забрать вещи.