…Когда душный июньский день сменился несущими ночную прохладу сумерками, а вечер незаметно стал переходить в ночь полнолуния, за селом в условленном месте уже ждал Анастасию Александр. Перебежав по шаткому мостику через небольшую заокольную речушку, Настя нырнула в густой лес и через мгновение попала в объятия своего возлюбленного. Она была сдержанна и особенно торжественна. Но в первый миг объятия он почувствовал, как мелким ознобом дрожит все ее тонкое тело.

Положив свою маленькую руку в его широкую ладонь, она повела его прочь от села и людских глаз. Они шли по высокой траве, замочив вечерней росой ноги, но не чувствовали сырости. Молча уходили они все дальше и дальше в лес. Шли они очень долго и зашли глубоко в тайгу, но не было усталости, и путь этот не показался им длинным, а часы показались мгновением. И хотя всю дорогу ни один из них не проронил ни слова, им не было скучно, как никогда не бывает скучно двум по-настоящему влюбленным. Они шли, и тайга расступалась перед ними, луна огромным белым шаром висела над ними, указывая верный путь. Александр вскоре перестал узнавать места, но его не пугала неизвестность: он знал, что девушки всегда уводят избранников в свои заветные места, и покорно шел рука об руку со своей любимой.

Было уже далеко за полночь, когда они, наконец, вышли на огромную круглую поляну клюквенного болота, окруженного со всех сторон соснами и елями. Поляна была сплошь залита лунным светом, отражающимся сотнями тысяч серебристых огоньков в каплях росы.

– Здесь! – нарушила первой долгое молчание Настя и опустилась на колени в бархатный мох.

Александр последовал ее примеру и сел рядом с ней, положив Насте на плечо свою руку. Она не противилась – теперь Настя была мягкая и покорная и позволила ему первые нежные ласки.

Резкий смолистый дурманящий запах цветущего багульника висел в воздухе и насыщал все вокруг, от него через несколько минут у обоих стала кружиться голова, одновременно прошла скованность членов, во всем теле появилась необычайная легкость. В ночной тишине леса тихо-тихо зазвучало что-то наподобие музыки.

Настя поднялась и, жестом руки останавливая Александра, медленно пошла в глубину поляны. Там, шагов через тридцать, она остановилась, повернулась к нему лицом и несколькими легкими движениями сбросила с себя одежду. Ее свободная нагота была прекрасна! Рассыпавшиеся по круглым плечам золотистые волосы, высокая девичья грудь, вздымающаяся в прерывистом дыхании, тонкая талия, переходящая в крутые бедра и длинные красивые ноги, – все находилось в тонкой гармонии женского совершенства. Лунный свет, падающий на ее нежную кожу, придавал бархатистость, а густой черный треугольник волос внизу живота был не вызывающе бесстыдным, а удачно дополняющим великое творение Природы.

– Сбрось с себя все! Освободись! Войди в эту ночь чистым! Но пока не подходи ко мне, – донеслись до Александра слова Насти.

Последовав ее примеру, Александр разделся и ступил босыми ногами на ковер из мха. Какая-то сила мощной струей стала входить в него, поднимаясь снизу вверх. Звуки музыки постепенно усиливались – это была необычная музыка, исполняемая неведомыми инструментами.

Настя раскинула в разные стороны руки и, на мгновение замерев с поднятым к Небу лицом, пустилась в своеобразный танец – кружилась медленно, а затем – ускоряя ритм в такт со звучанием небесной музыки. Девушка иногда приседала и, зачерпнув обеими ладонями капли росы, подбрасывала их ввысь, и тогда те рассыпались сотнями светящихся брызг и осыпали ее с головы до ног, словно это был лунный дождь.