Но не все хотели этого. Злые черные силы уже расставляли ему капканы и западни, чтобы поймать его в свои гнусные сети. Они паниковали, ибо против них разгоралась новая уничтожающая сила, и они старались воспрепятствовать этому. Они считали себя правыми, а свое зло оправданным. Они не хотели мириться со своим положением и всячески старались ослабить единую белую энергию. Глупцы! Они еще не догадывались, что их дни сочтены. Их власть ограничена рамками апокалипсиса, который уже наступил и набирал силу.
Он уходил, но его ждали на Земле. Ему верили. На него очень надеялись. Он должен был вернуться, но когда – одному Богу было известно.
Ослепительный белый шар стал таять в ночном небе и вскоре исчез из поля зрения, унося с собой в бескрайние космические просторы надежду на спасение, долгожданную и безотлагательную. Нужно было успеть.
Да храни всех нас, Господь!
Часть первая
Корни
Глава первая
Дом этот пользовался недоброй славой и, несмотря на то, что был вполне исправен и добротен, в настоящий момент был лишен обитателей.
Выстроен он был еще двадцать лет тому назад, т. е. в 1970 году, бывшим директором магазина деревни Малые Сиуши Дальнеконстантиновского района Горьковской области. Звали директора Николай, сын Петра, по фамилии Долгополов. Магазином он управлял со своей женой Софьей Наумовной. Детей у них не было, зато денег было в достатке, потому и затеяли они выстроить себе новый дом.
Новый дом – дело всегда хлопотное и волнительное, но для делового человека, вроде Николая Петровича, вполне реальное. Оставив Софью Наумовну в магазине за хозяйку – благо ассортимент был весьма скуден, да и селяне, будучи людьми вежливыми да понятливыми, зная о хлопотах Долгополовых с новым домом, старались лишний раз их не беспокоить, – Николай Петрович полностью отдал себя строительству, ибо известно, что нигде человек так не выкладывается, как на строительстве собственного жилища. А там, где начинается частная собственность, тотчас умирает социалистическая.
Бедный Николай Петрович! Если бы он знал, что всего через пять лет ему суждено будет покинуть деревню Малые Сиуши, разве бы он стал строить свой пятистенок в живописном месте на самом краю деревни, у ручья с родниковой водой! Разве бы он стал строить каменный гараж во дворе и парную баню на берегу того же ручья, разбивал бы сад на двадцать соток, огораживая его добротным частоколом?! Да нет, конечно. Это вам скажет любой из этой деревни, даже тот, кто ничего не смыслит в экономике и планировании. Тем более было странным, когда Николай Петрович в сентябре 1975 года неожиданно рассчитался в сельсовете, оставил доверенность на продажу дома плотнику Алексею, своему приятелю, и уехал в Свердловскую область к своему брату. Жену Софью Наумовну Николай Петрович отправил туда неделей раньше.
По рассказам очевидцев, поведение жены директора магазина многим тогда показалось странным. Обычно всегда спокойная и приветливая, она неожиданно стала резкой и нервозной. То много без причины хохотала, то вдруг начинала ругать всё и вся.
Дом тогда был оценен вместе со всеми пристройками в десять тысяч. Однако пять лет его никто не решался купить, да и деньги были немалые. Но в мае 1980 года, когда плотнику Алексею пришло письмо от Долгополова с распоряжением снизить цену до шести тысяч, дом приобрел тракторист Прохор Меньшов из соседней деревни Большие Сиуши. Переехал он в этот дом со своей молодой женой Натальей, вырвавшись, наконец, из-под отцовской опеки. Было ему тогда двадцать пять лет, а Наталье не было и девятнадцати. До работы он был охоч, но и горькую по праздникам не забывал, хотя пил в меру, даже считался по деревенским критериям трезвенником. Прожили они в этом доме около трех лет, а в 1983 году Наталья, доярка-ударница, получила от сельсовета путевку в Анапу и в октябре укатила на курорт, откуда в деревню уже не вернулась. Прохор, говорят, получил письмо от нее без обратного адреса, но со штемпелем какого-то заполярного города, и в письме якобы было всего три слова: «Прощай, не ищи». Письма, правда, никто не видел, но все о нем знали. А Прохор после этого сильно запил, и однажды утром его нашли в сугробе замерзшим насмерть. Дом перешел к отцу Прохора, который поспешил его продать «городскому» за пять тысяч.