– Что случилось? – спрашивает Герман.

– Жена попала в больницу.

– Ого! – удивляется Иван. – Что случилось?

– А хер его знает пока, – я отмахиваюсь. Кишечная инфекция – звучит как-то странно. Наверняка врачи ошиблись с диагнозом. – Будем выяснять.

– Удачи с этим... Расскажи потом.

– Конечно, – я киваю, хоть и не собираюсь им ничего сообщать. Это наше личное дело: мое и моей семьи.

– Пусть поправляется!

– Передавай ей привет!

Ненавижу больницы и больничный запах, но кого бы это ебало? Перед тем, как пустить в палату к Алине, меня еще и халат медицинский заставляют надеть – что за бред вообще? От халата несет хлоркой, и я стараюсь не касаться его ладонями.

Алина наполовину сидит, наполовину лежит в постели, бледная, как снег, с растрепанными волосами и как будто похудевшая за одно утро.

– Ты плохо выглядишь, – говорю я сразу и честно, присаживаясь на край ее кровати. – Что произошло?

– Желудок, кажется... Рвота и все такое, сам понимаешь. Поднялась температура, Лиза вызвала скорую помощь. Сейчас сильное обезвоживание, придется полежать тут... какое-то время.

– Но вчера ты чувствовала себя нормально? – хмыкаю я.

– Это может проявляться неожиданно, – хмурится жена.

– Ясно, – я киваю. – Поговорю с доктором.

– Ладно...

– Хорошо, что тебя сразу определили в отдельную палату.

– Они знали, кто я...

– Еще бы, – я усмехаюсь. Здесь все все прекрасно знают.

От женщины-врача мне не удается добиться ничего полезного, так что я просто возвращаюсь домой. Там меня ждут Лиза и Костя. Довольно странная компания. Я хорошо отношусь к мальчишке: когда-то я спас ему жизнь, и теперь он – едва ли не единственный актив в списке моих хороших поступков. Когда мне совсем хуево, я вспоминаю, что сделал доброе дело, и сделал это совершенно бескорыстно... Жаль, что сейчас мальчишка стал одним из способов давления и манипулирования браком с Алиной. А ведь он мог бы быть нашим сыном: нашему браку семь лет, Косте шесть.

Его мать, тем временем, меня раздражает: она старше меня на три года, но не добилась в жизни никаких хоть сколько-нибудь значимых успехов, вышла замуж за такого же неудачника, как она сама, и в итоге они оказались неспособны вылечить собственного ребенка от смертельной болезни. Лиза – амеба. Хотя и очень красивая женщина.

Тот факт, что она едва ли не поклоняется мне, тоже раздражает, хотя они с Алиной наверняка считают, что я в восторге от этих придыханий и причитаний. Нихуя. Ослепленная любовью к собственному сыну, она не замечает очевидных вещей. Например, того, что из-за ее (и ее муженька) нежелания самостоятельно лечить своего ребенка (а они ведь и вправду вот уже шесть лет тупо принимают мои деньги) ответственность за здоровье Кости несет, по сути, моя жена. Я совсем не идиот: я знаю, что это основная причина, почему Алина все еще рядом.

В нашей спальне я замечаю чистое белье. Кто и когда успел поменять его, учитывая патовую ситуацию? Задираю простынь. Матрас тоже другой. Как интересно. Я возвращаюсь к Лизе, чтобы задать прямой вопрос:

– Зачем ты заменила матрас и белье?

У женщины растерянно бегают глаза, но она все же отвечает:

– Ну... Ее же вырвало... прямо на постель.

– Неужели? – переспрашиваю я. – Так сильно?

– Очень...

– Ясно, спасибо.

Ее ответ мне не нравится, но добиваться чего-то другого бессмысленно. Не теряя времени, я отправляюсь в прачечную, которая обслуживает нашу виллу. Там я прошу показать матрас, который привезли на чистку.

– Мы еще не успели с ним разобраться, – объясняет мальчишка-балиец, явно не понимающий, что мне надо. – Там сильное загрязнение...

– Именно поэтому я и хочу посмотреть, – в нетерпении я сам распахиваю двери склада, где хранятся привезенные на стирку и химчистку вещи. Наш матрас бросается мне в глаза сразу. Он стоит прислоненным к стене, и прямо в центре на нем – огромное пятно крови.