– Неужели ты боишься меня?

– Нет, – я качаю головой. Не боюсь. Просто презираю.

Он молча раздевает меня, а потом снимает халат, штаны и майку с себя. Мое тело отзывается на его тело – тренированное и загорелое, и мне противно от самой себя. За тканью белья уже наливается кровью член, но я стараюсь не смотреть, цепляясь глазами за его глаза – зеленые, красивые и холодные. Он ухмыляется мне в губы, а потом целует, притягивая меня за талию, вжимая меня животом в свой пах. Мои руки безвольно повисают вдоль тела, а он целует, скользит языком по моим губам, умело, жестоко, беспощадно раскручивая мое изученное за семь лет тело на ответную реакцию. Я тяжело выдыхаю, чувствуя, как грудь и низ живота наполняются непрошеным жаром, а он уже подхватывает меня на руки, чтобы уложить в постель, нависает сверху, скользит ладонями по обнаженному телу.

– Давид... – шепчу я сдавленно.

– Что? – спрашивает мужчина, не выпуская меня из рук.

– Пожалуйста, не надо... не сегодня...

– Ты обещала.

– Да, но... Я не хочу...

– Заткнись, – говорит он ласково и, пробежавшись пальцами по моей груди и животу, ныряет между бедер. – Заткнись и не ври мне, что не хочешь, – повторяет он строго и подносит к моему лицу пальцы, мокрые от моей влаги. Я закрываю лицо ладонями, всхлипывая, а он снова скользит между ноих ног, собирая смазку, и решительно вкручивается двумя пальцами во влагалище, заставляя меня невольно вскрикнуть и вцепиться в его плечи. Он хорош в этом, и я знаю, что могу избавить себя от боли только одним способом: расслабиться, позволить телу взять верх над разумом и сердцем, опуститься до слепого инстинкта, стать такой, какая я ему нужна...

Он мнет мое тело, трахает пальцами влажную дырку, и я выгибаюсь под ним, расставляю ноги, смотрю стеклянными глазами в белый потолок и ненавижу, ненавижу, ненавижу себя, захлебываясь очередным стоном и царапая его плечи... Давид добивает меня до оргазма, а потом грубо переворачивает на живот. Я чувствую, как его твердый стояк упирается между моих ягодиц и скользит по влажной коже.

– Я так люблю тебя, – шепчет Давид мне в ухо, хватая за волосы, дергая на себя и одновременно нанизывая на член. Мне приходится встать на колени, опереться о матрас ладонями и отставить задницу, которую он нещадно мнет горячими ладонями. Его член скользит внутри моего тела медленно и глубоко, причиняя ненужное и такое отвратительное удовольствие, но это понимает только разум, а телу плевать: тело выгибается и задыхается, прося еще и само насаживаясь на твердый мужской ствол.

10. 10 глава. Кровотечение

Он кончает внутри меня. Я чувствую, как выстреливает и растекается во влагалище теплая вязкая сперма. Когда-то это ощущение доставляло удовольствие и заводило по второму кругу. Потом, когда мы мечтали о ребенке, но еще не знали о бесплодии, – давало чувство единения и заставляло строить планы о большой счастливой семье. Когда он начал меня насиловать – вызывало отвращение. Сейчас я чувствую лишь равнодушие и презрение – к самой себе. Потому что я тоже кончила. Дважды. Выгибаясь в пояснице, царапая ногтями его спину и надрывая глотку. Как самка животного, подчиненная воле природы, инстинктам, а не разуму.

Силы покидают меня, а Давид сразу скатывается с моего разгоряченного тела, встает с постели и идет к мини-бару. Я могу быть спокойна: сегодня он не напьется в хлам, а только скромно отпразднует победу надо мной бокалом хорошего бурбона.

– Будешь? – предлагает он мне.

– Нет, спасибо, – я отказываюсь, хотя была бы не прочь выпить и немного забыться. И я делала так раньше – напивалась пару раз или хотя бы курила несколько сигарет подряд, вытесняя из головы тяжелые мысли и заполняя гулкий череп легким ароматным дымом... Но теперь я беременна – и надеюсь сохранить этого ребенка. Сейчас, после сильного урагана, когда в воздухе висят дождевые испарения, пахнет прохладой и джунглями, а температура снизилась на несколько градусов, я чувствую себя гораздо лучше. Ни тошноты, ни головной боли. Только саднящее ощущение между ног – Давид не пощадил меня. Когда-то и это ощущение было приятным и возбуждающим. Когда-то мы отчаянно любили друг друга ночи напролет и не могли разъединить тела.