Когда секс, родительство и экономическая выживаемость были тесно переплетены и завязаны в узел с браком, разница между одинокой жизнью и жизнью в супружестве была глубокой и значительной. Представьте себе, например, американских новобрачных 1956 года. Ни раньше, ни позже американцы не регистрировали брак в более раннем возрасте>21. Половина женихов 1956 года еще не достигла к вступлению в брак 22,5 лет, а половине невест было 20 лет и меньше. Молодые пары впервые в жизни начинали вести совместное хозяйство и откладывать деньги, чтобы купить себе дом. По очень многим критериям брак тогда действительно был переходом во взрослую жизнь. Это была большая толстая красная черта, оставляющая одиноких по одну сторону, а вступивших в брак – по другую.
Теперь, почти полвека спустя, институт брака остается закрепленным в наших законах, нашей политике, нашей религии и в наших культурных представлениях. Но он имеет очень небольшое значение в качестве значимого жизненного перехода. Сегодня образ жизни двадцатисемилетнего мужчины практически не отличается в зависимости от того, женат он или нет>22, мужчины и женщины учатся в различных учебных заведениях, меняют места работы и жительства, вступают в отношения до брака – если они вообще вступают в брак.
Тогда как все компоненты брака, которые когда-то были связаны в тесный узел, теперь стали существовать независимо, количество возможных жизненных путей возросло во много раз. Обещания, которые дает дерзкий новый мир, создают такой практически неограниченный набор историй жизни, какой только можно себе представить. Каждый американец может создать для себя совершенно неповторимую судьбу.
Но обещания таят в себе и угрозу. Возможности могут возбуждать, но могут и пугать. Иногда хорошо знакомое, предсказуемое и простое могут быть куда более привлекательными. Это я испытала на своем опыте при работе с различными технологиями. Как только я начинала чувствовать себя свободно с последней версией программы электронной почты, ее вытесняла с моего десктопа самая последняя версия, пополненная такими новыми опциями, которых я не понимала, да они были мне и не нужны. Я хотела свою программу, знакомую, предсказуемую и простую. Мне нравилась моя старая программа электронной почты. Я знала, как ею пользоваться, и понимала, как она работает. Я хотела остановить технический прогресс.
Именно так многие люди ощущают изменения, которые поколебали мир брака и семьи. И это ответ на вопрос о том, как я могу заявлять, что одинокие люди находятся в трудном положении, тогда как по многим критериям они никогда не имели столько преимуществ. Свобода быть одиноким, выбирать жизненный путь, который не похож на жизненный путь других людей, может оказаться не слишком комфортной для людей, которые чувствовали бы себя в большей безопасности, если бы у них не было такого широкого выбора.
Аналогия с техническим прогрессом не совсем уместна. Моя приверженность старой и знакомой программе электронной почты мало говорит о моих глубинных ценностях, моральных ориентирах или смысле жизни. Мое сопротивление недавно установленной программе не удваивается от суждений других людей, которые восхищаются нововведениями>23. Тем не менее, решения о том, как прожить свою жизнь, имеют огромное значение.
В нашем сознании отпечаталось, что в Америке была золотая эра – 1950-е, когда брак был в центре всей жизни, его место в ней было священным и неоспоримым. Он наполнял жизнь значением и предсказуемостью. То время было безопасным, теплым, комфортабельным и морально непротиворечивым, как нам представляется (пусть даже реальность и не столь благостна)