Мылом для стирки не пользовались – слишком дорого. Бельё сперва кипятили в щёлоке. Щёлок – это раствор солей, содержащихся в древесной золе. Потом бельё «отбивали» на реке с помощью валькб. Валёк – это массивная, слегка изогнутая деревянная доска, длиной сантиметров пятьдесят, с короткой ручкой. Обильно смоченное бельё раскладывалось на доске и по нему колотили вальком. С высоты своего образования я теперь понимаю, что здесь использовался принцип гидравлического удара. Вода с силой пробивалась через волокна ткани и увлекала с собой частицы грязи. До сих пор у меня в ушах стоит характерный звук шлепков валька по мокрому белью.

Интересно, что выстиранное и высушенное бельё не гладили с помощью утюга, а «катали». Расправленное бельё наматывали на скалку. Скалку катали по столу с помощью каталки. Каталка – это доска сантиметров 80 длиной с короткой ручкой. Нижняя, рабочая поверхность каталки – ребристая. Если положить конец каталки на скалку с бельём и двигать её вперёд, то скалка покатится по столу. При «катании» белья ребристая поверхность каталки издаёт рычащий звук: «ррр, ррр, ррр».

Папа подарил дяде Мише детекторный радиоприёмник конструкции Шапошникова. Собрал его сам Шапошников, друг моего отца, а ящичек для приёмника сделал из красного дерева дедушка Тимофей. Приёмник не имел усилителя, и для надёжного приёма нужна была мощная антенна. Дядя Миша с папой установили две высоченные деревянные мачты, между которыми был натянута антенна – провод длиной метров пятьдесят. Приём был хороший, но только через наушники. Кстати говоря, детектор в этом «первобытном» приёмнике был из кусочка германия, т.е. полупроводниковый. Дядя Миша стал первым обладателем радиоприёмника в деревне.

О жизни на хуторе я мог бы рассказывать без конца, но боюсь, это может надоесть читателю, а потому закончу повествование словами классика: «Счастливая, неповторимая пора детства!».

В войну хутор «Косой Брод» прекратил своё существование. Дядя Миша вынужден был переселиться в Костешино, а оба дома были проданы на вывоз в Торжок.

Улица Комсомола (бывшая Симбирская) упирается в улицу Лебедева, которая в пору моего детства называлась Нижегородской. Угловой дом №51 двора не имел. Поэтому первая от угла арка – это вход во двор дома №49. Попасть во двор можно было только через калитку в железных воротах. Сейчас эти ворота демонтированы.

На ночь калитка запиралась, а на улице перед воротами на табурете сидел дежурный дворник в белом фартуке. На груди у него красовалась бляха с номером 49. Никто без его ведома не мог войти во двор. У дворника был свисток, который служил средством связи, а на каждом перекрёстке стояли постовые милиционеры. Один стоял на пересечении улиц Комсомола и Нижегородской, а другой – у Финляндского вокзала. Если случалось какое-либо происшествие, дворник свистел в свисток, и тотчас к нему на помощь спешила милиция. Дворники сидели у всех дворов, и на свисток одного из них обычно откликались другие. Трудные были времена для ночных грабителей и хулиганов.

Работу дворников контролировала милиция. Дворники должны были поддерживать во дворе чистоту и порядок. На них возлагались и дополнительные функции: они должны были знать всех жильцов дома в лицо и наблюдать за их поведением. Иначе говоря, они служили осведомителями.

Кроме того, дворники могли по просьбе жильцов за небольшое вознаграждение наколоть дров и принести их в квартиру, последить за поведением детей во дворе, когда родителей не было дома и т. п. Дрова складывались штабелями во дворе или хранились в подвалах, где для каждой квартиры были сооружены небольшие дощатые кладовки, запиравшиеся на замки.