– У нас тоже, – грустно ответил Иваниди. – Но вдруг не узнают?
– Не знаю, – пожал я плечами и зашел в подъезд.
Вечером меня поздравляли. Хвалили и радовались.
– Первый полет засчитан! – светился от счастья папа. – Муратовы в космосе!
– Засчитан! – восклицал Бабай. – Дальше будет легче!
– Наша гордость, – целовала меня в лоб Абика.
И только мама молчала. Смотрела на меня молча и то брала мой портфель и задумчиво листала чистые тетради без промокашек, то снова ставила его на стул.
Глава 7
Сказки
Мы с Бабаем сидим на кухне и наблюдаем, как Абика печет балиш. Запах выпечки приковал нас к столу, и мы вынужденно обсуждаем мировые проблемы, то и дело поглядывая на духовку.
– Что в мире происходит? – спрашивает Бабай, прихлебывая чай из стакана.
– В каком? В капиталистическом или в социалистическом?
– В твоем мире – в школьном! Другие миры мне по телевизору в программе «Время» показывают.
– А-а-а, в школьном… В школьном особо ничего. Я сижу на задней парте, доску мне не видно, учительницу я не слышу. Когда говорят: «Встань, Муратов, и отвечай», я встаю и отвечаю.
– И что ты отвечаешь, если тебе ничего не видно и не слышно? Так же и двойку схлопотать можно!
– Я отвечаю: «Ставьте мне двойку, учительница. Я ничего не знаю!»
– Так прямо и говоришь?
– Так прямо и говорю.
– Молодец! Горжусь внуком!
Пока мы с Бабаем несем эту ахинею, Абикин балиш подрумянивается и слегка потрескивает в духовке.
– Не упустишь? – переживает Бабай.
– Не сгорит? – волнуюсь я.
– Не мешайте! Дальше друг другу лапшу на уши вешайте, – надевая рукавицы, говорит Абика и вытаскивает противень из духовки. – Еще рано!
– А за четверть что вышло, раз ты ничего не знаешь? – продолжает Бабай разговор. – Тебя больше не выгоняют с уроков?
– Еще как выгоняют, – говорю я, – постоянно выгоняют. Мало им того, что я сижу на задней парте и ничего не вижу, так они еще правило придумали: кто вертится – тот живо встал и вышел из класса!
– Так и говорят? – удивилась Абика. – Маскара!
– Так и говорят! – подхватил я ее возмущение. – А как я должен увидеть доску не вертясь?
– Бедный балам, – вздыхает Абика. – А почему ты на первой не сидишь? Завтра пойду к вашему директору и задам ему этот вопрос!
– Вот-вот, пойди! – специально подзуживаю я бабушку. – Только у них система такая: плохо видящие отличники на первых партах, зрячие двоечники – на последних. Никакого социализма. Еще пугают постоянно. Узурпаторы!
– Кем пугают? – возмущенно спросила Абика.
– Им, – показал пальцем я на Бабая, – постоянно им пугают.
– Алла сактасын[5]! – воскликнула Абика и удивленно посмотрела на Бабая. – Ты что там натворил?
– Я? – поперхнулся чаем Бабай.
Мне пришлось отвернуться к окну, чтоб никто не увидел мою улыбку. Конечно, в школе нас «бабаем» не пугают, а вот в садике – да, было! В школе уже непедагогично за нарушения пугать или ставить в угол. Либо вон из класса, либо красным цветом в дневнике. Без предупреждения и отговорок. У меня полдневника красным залито. У Иваниди весь. Пиркина учительница любит за отсутствие подвижности и ставит ему четверки. А Алису всем в пример ставит!
– Алиса, – говорит Валентина Павловна, – это тот ученик, на которого надо равняться!
– Алиса, – шепчу я ей, – дай списать. Убери локоть! Мне сказали на тебя равняться.
Списывать у Алисы трудно. Она левша, а сидит справа от меня. Рукой своей левой половину парты отрезала – ничего не видно!
– Сам, Муратов. Сам! – высокомерно говорит Алиса. – Я тебе уже говорила: у нас с тобой хоть и есть совместная тайна, но за партой она не действует!
– Тогда я врать тебе за партой буду! Поняла? Вон у тебя бантик сбился и висит.