Сквозь веселящуюся толпу пробиралась, потирая рот, боялась, что заметят размазанную помаду и слюну или предательские капельки спермы в уголках губ.

Невыносимый стыд глодал сердце, среди веселящейся в наркотическом угаре толпы Вита чувствовала себя моряком, брошенным на необитаемом острове. Она хотела позвонить Глебу, довериться, все рассказать. Но чувствовала: возможность упущена. Еще сегодня утром надо было написать ему, попросить о встрече, но не теперь… У нее не хватит сил рассказать ему о том, что произошло в офисе или сейчас. С головой накрыло ощущение невозврата, непоправимости. Проглотив семя Филиппа, она заключила договор с демоном. Мульцибер – архитектор ада, и в этом аду есть пыточная камера, построенная лично для нее.

Вита едва дождалась, когда освободиться кабинка. Захлопнув тонкую дверку, бросилась к унитазу. Ее болезненно вырвало. Спазмы не прекращались несколько минут, когда в желудке ничего не осталось, вывернуло желчью. В кабинке справа кто-то трахался, в другой втягивал кокаин. Москва тонула в сладострастном пороке, не замечая агонии и страха.

Дождавшись, когда спазмы окончательно стихнут, Вита вышла из кабинки.

– Подруга, ну тебя и драло, – у раковин стояла, покачиваясь смазливая девица с блестками на высоких скулах и растрепанной платиновой копной волос, – ты в порядке?

– Да, спасибо, – Вита поправила задравшееся платье и подошла к раковинам.

– Ну ладно, писать хочется, – сообщив эту важную новость, девица скрылась в кабинке.

Вита тщательно прополоскала рот, промокнула пот, выступивший на висках.

– Если тебя так калит от мужика, пошли его на хрен, – блондинка вернулась, поправляя юбку.

– Не могу, – ответила Вита, улыбнулась в отражении блондинке и вышла из туалета.

Когда она вернулась в кабинку, Филиппа внутри уже не было, у входа ее ждал Слава, прокричавший, стараясь переорать музыку, что Шефу она сегодня больше не нужна.

Вита выдохнула с облегчением, все заканчивается, даже плохое, закончился и этот невыносимо долгий день.

Глава 8

Вита чувствовала, как заледенели пальцы в тонких демисезонных перчатках, хотя в салоне автомобиля было тепло. Холод ледяными когтями прошелся по спине. Она старалась дышать ровнее и глубже, пытаясь успокоиться, но получалось плохо. Еще немного и начнет звать на помощь, умолять не трогать, обещать исполнить любые приказы. В вечерних сумерках черный роллс-ройс, шелестя шинами по влажному асфальту, ехал по неровной дороге, пересекавшей старое кладбище. Фары выхватывали из сероватого морока покосившиеся кресты и черные памятники с выцветшими фотографиями.

Филипп приказал Вите днем заехать в офис, зайти к пиарщикам компании, проработать стратегию развития блога. И все шло хорошо, пока она не сделала очередную глупость.

Восстанавливая теперь в голове цепь событий, Вита не могла удержаться и не обозвать себя последней дурой. Ну, зачем она снова распустила свой неугомонный язык?

А теперь роскошный автомобиль, один из тех, что они с Тоней в шутку называли «катафалками», вез ее на кладбище, и за рулем сидел Харон.

Забавно, до ломоты в костях.

Вита изредка бросала на Филиппа робкие взгляды, не осмеливаясь попросить прощения за сказанные сгоряча слова. К ошейнику она не привыкла, и все еще пыталась сопротивляться, но каждый из бунтов обходился все дороже.

Машина остановилась у серого каменного склепа начала прошлого века.

– Выходи, – бросил ей Филипп, отключил зажигание и выбрался из салона. Помедлив, Вита открыла дверцу и неуверенно вылезла из машины.

Давящую тишину разорвал вороний грай. На кладбище не было ни души, слишком рано для церковных праздников, когда родственники приезжают навестить могилы. Снег еще не сошел, грязные подтаявшие сугробы, лежали между оградами, прятались за покосившимися памятниками.