Команда: “Стоп!” прозвучала, когда сцена была доиграна. И отработали они ее так, что именно этот дубль в итоге и вошел в фильм. Режиссер не вырезал ни кадра, оставив и штору, и оплеуху, и критики все как один утверждали, что более правдоподобной ссоры между отцом и сыном они еще не видели.

Режиссер в итоге получил Оскара за лучший фильм, партнер Бьярне – ту же награду, но за главную роль. Самому Бьярне наград не досталось, но его заметили.

Больше Бьярне не распускал руки на площадке, но не раз словесно осаживал особо наглых. Как правило, хватало одного раза – весть о происшествии на съемках “Комнаты без окон” разлетелась по всему Голливуду.

***

– Да уж, подписал ты себе смертный приговор… – Джим глотнул модного смузи через модную многоразовую соломинку и покачал головой. – Ты ж в готовке ничего не смыслишь.

– Я и в психиатрии ничего не смыслил, однако “Бунтаря внутри меня” потянул, – отмахнулся Бьярне. Он смузи терпеть не мог, так что заказал себе колы. Не “Зеро”, а нормальной, с кучей сахара. И бургер со свиной котлетой, а еще порцию батата-фри с соусом блю-чиз.

Джим, взявший в компанию к смузи из сельдерея и базилика салат из рукколы, айсберга и огурца, взирал на пищевой вандализм Бьярне укоризненно и немного завидующе.

– Неделя моды на носу, а что-то поднабрал, – пояснил он свой выбор. – Надо бы немного разгрузиться.

Увы, для Джима скинуть вес было возможно только ограничениями калоража – любые занятия спортом тут же отражались на объемах его мышц. Бьярне даже завидовал – ему приходилось нянчить железо четыре часа в неделю, чтобы быть в форме.

Но накачанные модели хороши для календарей с пожарными, а “от кутюр” хотят андрогинную внешность без выраженного мышечного рельефа.

– Может, тебе на кулинарные курсы записаться? – предложил Джим, расправившись со своим “силосом”. Посмотрел на большой кусок яблочного пирога с щедрой порцией мороженого, заказанного Бьярне на десерт, и попросил принести ему чашку зеленого чая. Бьярне ему искренне сочувствовал, но профессиональные издержки есть профессиональные издержки. Ему вот приходится курить только дома – топовые актеры не имеют вредных привычек.

– Записаться-то не проблема, но об этом же весь Голливуд будет знать через неделю, – покачал головой Бьярне. – Не думаю, что Соммерс хочет начать рекламировать свой фильм так заранее.

– Ну да, – согласился Джим. Рванул тарелку с пирогом на себя, зачерпнул ложкой мороженое и отправил в рот. Бьярне не спешил отнимать “запрещенку” у друга – в конце концов, на одной траве далеко не уедешь. Да и доесть десерт уже не было сил – желудок и без того “давил на глаза”.

Джим прикончил и пирог, и мороженое.

– Я ненавижу тебя, ты в курсе? – спросил он, допивая свой чай.

– Я тоже тебя люблю, – усмехнулся Бьярне.

Раздался негромкий писк, и вслед за ним ожил экран телефона Джима.

– Прости, старик, я должен бежать, – сказал Джим, прочтя пришедшее сообщение. – Мне прислали приглашение на вечеринку Домов. Сам понимаешь, такие шансы не упускают.

– Лети, птенчик, – Бьярне подумал о том, что сладкая сдоба и жирное мороженое сегодня ночью не только дадут Джиму заряд энергии, но и уберегут желудок. Джим все равно к утру будет пьян в стельку, выпив не меньше трех бутылок винтажного шампанского, но “развозить” его будет чуть медленнее.

– Увижу стóящую тряпку – пришлю фотки, – Джим положил на стол двадцатку. – На последней красной дорожке ты был неплох в Томе Форде.

– Спасибо, – Бьярне встал, чтобы попрощаться с Джимом, а когда тот умчался, поднял вверх руку. – Принесите еще одну порцию пирога, – попросил подошедшего официанта.