Концерт, кстати сказать, посвящен творчеству Александра Вертинского. И Сергей чем-то внешне напоминает Вертинского. Те же морщинки, те же жесты, такая же прическа. Так же завораживающе звучит его голос. Он поет свои песни, а песни В. ставит на пластинках, представляете себе – концерт с пластинки – вертак на сцене, рядом усилок!

Человек творческий всегда найдет себе поприще и не свернет с него. Сделает то, к чему призван, во что бы то ни стало.

Сергей Медовщиков, как птичка – легок на подъем. И без страха делится своей жизненной энергией. Забавный, харизматичный, он совсем не типичен. А также очень добросердечен, отзывчив. Он старомоден и сознательно зациклен на Вертинском, потому что они одной крови, так считает Серж.

Человек он милый нам, ангел во плоти.

И денег он ни у кого не просит. Сам зарабатывает, а песнями-концертами журналу помогает. Кому от этого плохо? Всем хорошо. Летят цветы на сцену. Зам. редактора Капорейко деньги принял на подмогу журналу.

Сейчас триумф Сержа. Селфи тогда не было. Аплодисменты были. Жена Алена с младшим ребенком ждет его у лестницы…

Напротив входа в старое, запущенное кладбище в центре города, в красивом желтом, оштукатуренном доме с полуколоннами и круглым окном под сводом, жил 50-летний господин, поляк наполовину, наполовину еврей, еще мальчиком эвакуированный на Урал с родителями в Великую Отечественную войну. …стал он не киевским башибузуком, а уральским интеллигентом. Полный, чуть ли не толстый, кареглазый, вальяжный как киноактер с запоминающимся лицом из семьи РаджКапуров, – гулял он с собачкой, пуделечком Глашей, по улицам микрорайона в модном заграничном пиджаке и знакомился с разными девушками, которые обычно заинтересовывались милым песиком. О песике разговор и завязывался. Далее следовал обмен телефонами, приглашение в гости, в дом с круглым окном под крышей.

….

Войт, друг своих друзей, они звали его за начитанность «Профессором», нарцисс, он жил внешне очень хорошо, упокоившись на лаврах своих мифических подвигов, их он сам же и сочинял. …Если барон Мюнхгаузен всегда был готов к подвигу, то этот нет, категорически не готов. Готов был Войт говорить часами о преследованиях КГБ и тяжестях диссидентской жизни в России. В Сибири, в ссылке, говорил он, стихи писал да с девками романы крутил. Он, конечно же, начитан, образован, и со вкусом у него в порядке. Культуртрегер по жизни, бескорыстно подтягивал других к красоте во всех ее проявлениях.

Притон был его в доме? нет-нет, не притон, очаг культуры. Бах, свечи, витражи (это по советским-то временам встречалось нечасто), подставки, подсвечники, светильники и висюльки вместо дверей, фужерчики, шарфы и импортные майки, и другие красивые вещи. Он любил красоту.

Его жена догадывалась, наверное, о девах, которых он приглашал домой в ее отсутствие. Она уезжала на пять дней проводником на поезде пару раз в месяц, а радушный хозяин поил и кормил делегации гостей, которые сам наприглашает, на ее же деньги. На пенсию по диабету третьей группы немного попьешь. Жена, по его словам, прощала ему все эти общения, считая его лучшим мужчиной на свете, так я думаю. Или ей было все пофиг? Или жить ей негде было окромя родителей? …но я все же, склоняюсь к мысли, что она его крепко любила.

Обычно, услышав краешек телефонного разговора, говорила: «Ты на свидание? опять наши девочки самые-самые?». «Да, лучшие – иначе и быть не может!», – отвечал он. Может она им гордилась, а может любовь напополам с чувством ревности взбадривала ее после тяжелой работы, напоминала начало их знакомства, хипповую юность ее?