Благо, в отеле всегда присутствовал медработник, и девушка с ресепшен мигом его позвала. Не прошло и минуты, он уже осматривал пациента.

Вера стояла в сторонке, кутаясь в кофту, и наблюдала, как тот всадил больному в плечо два укола.

После пары долгих мгновений из-под кустов раздался яростный вдох, и доктор заулыбался.

– Жить будет, – ресепшионистка показала Вере большой палец.

Она неловко ответила ей тем же, стушевалась и вернулась в отель.

Лёжа в кровати под звуки надрывающегося соседского грудничка, она раз за разом прокручивала в голове сегодняшний вечер. Приди она чуточку позже, успела ли бы помочь этому мужику? А что, если бы не пришла?

Утро брезжило сквозь щель между штор. Вера встала выспавшаяся и обновлённая. Новый день, новые впечатления. Она раздвинула шторы полностью и открыла балкон. Вдохнула всей грудью и тут же резко выдохнула, торопливо запирая дверь. Опять этот… нехороший сосед снизу дымил и отравлял ей воздух и отдых. И как такое терпеть?

– Сволочь!

Не успела Таня разразиться гневной тирадой, как в стену постучали, мол, давай там потише. От стука проснулся тот самый грудничок, который не раз не давал ей уснуть, и понеслась ругань недовольных родителей.

Вера наспех приняла душ, оделась и спустилась к ресепшен.

– М, понимать вас, – уже новая девушка с чуть менее хорошим русским сделала сочувствующее лицо. – Но мы не мочь сделать ничего. Не запрещать курить балкон.

– Тогда, может, вы найдёте мне другой номер?

– О… простить меня, но номер нет. Номер только в подвал.

– Что, простите? Какой подвал?

– Есть номер без окно и балкон. Никто не курить.

Вера тяжело вздохнула.

– Спасибо, я подумаю.

И ушла на завтрак.

Так испортить утро, конечно, надо уметь. И почему бы не запретить курение на всей территории отеля кроме специально отведённых мест? Это казалось настолько же логичным, насколько и мысль о том, что грудничку из соседнего номера было абсолютно фиолетово, где отдыхать: на Кипре, Сейшелах или на даче.

В столь ранний час народу в буфете было полтора человека. Ряды столов вдоль стен пустовали, начищенные до блеска. Со стен смотрели барельефы, стилизованные под античность. Справа от входа поджидала кофе-машина, готовая приготовить хоть эспрессо, хоть капучино.

По центру тянулся длинный постамент с подсветкой и всевозможными блюдами на разный вкус и запрос. Тут были и десять видов листовых салатов, овощей и приправ, чтобы собрать свой здоровый завтрак. И злаки, и фрукты, йогурты, яйца во всех невообразимых вариациях, нарезки, сосиски и выпечка.

Играли тихие средиземноморские мотивы. Из сплошных окон в пол светило яркое солнце, обещая безоблачный день.

Вера налила чёрный кофе, взяла омлет, тосты, сыр, масло и джем. Набрала сочных фруктов и села за дальний стол лицом к залу, чтобы ни в коем случае никто не застал её врасплох, подойдя со спины.

Ела медленно, с удовольствием. И параллельно читала. Чужие истории помогали ей не думать об отчётах и цифрах, о недовольном начальстве и необязательных поставщиках.

Потихоньку народ просыпался, принося в столовую разговоры и запахи. Сочные ароматы жареного бекона и яиц перебивали не менее насыщенные перегары и утренняя несвежесть. Вера подмечала каждого постояльца и мысленно, как в табличку эксель, вносила его в ячейку номера. Этот массивный отец семейства с двойным подбородком и животом – из третьей двери справа вниз по коридору. Его цветастые шорты так и кричали: «Я – турист! Я, мать вашу, турииист!!!». Картину завершал свежий загар цвета варёного рака и обвешанная фото и видеокамерами жена. Они сели на противоположном ряду, чему Вера была искренне рада. Два непоседливых ребёнка лет пяти и семи бегали за едой каждую минуту и в конце концов разбили пару тарелок. В том числе от такого она и стремилась сбежать, когда решила ехать отдыхать без привычной компании.