Затем, словно воочию, она увидела освещёные солнцем море и пальмы. А ещё через мгновение, солнечный луч, покачавшись на волнах, постепенно угас.

Всё померкло – она провалилась в тёмную, бездонную пропасть.


* * *

Сознание медленно возвращалось к Ирине. Открыв глаза, она хотела понять, где находится, но сколько не напрягала зрение, её продолжал окружать непроглядный мрак и темнота. И она, подчиняясь импульсу, испуганно потёрла кулачками глаза. Но вокруг было всё также темно.

Первой была мысль – я потеряла зрение, и теперь я навсегда останусь слепой! Иваницкий разлюбит меня!

Затем, её сознание медленно стало возвращать память: она вспомнила задающую вопрос девушку, затем серебристую иномарку, и как её затащили в неё…

Ооо… какая же я глупая, простонала Ирина. Я, что, не могла поговорить не садясь в чужую машину? Так мне дуре и надо! – мысленно выругала она себя.

И мгновенно в голове возникла другая мысль – а зачем я им понадобилась? Не ради же выкупа они похитили меня? У меня же ничегошеньки нет…

Ирина, мысленно перебирая возможные причины своего похищения, не заметила, как вокруг неё начали проявляться – вначале ближние предметы, а затем и те, что подальше.

Темнота вокруг неё словно разрежилась, стала прозрачной. Сквозь неё уже можно было рассмотреть окружающие её предметы и само помещение.

Ирина, радостно воскликнув: «Ах-х! Значит, я не ослепла! Значит, это была всего-навсего ночь!», даже улыбнулась. И так, не переставая улыбаться, обвела взглядом место своего узилища.

То, что увидела она, не утешило её: она находилась в огромной, совершенно пустой пещере, а её правая нога была прикована цепью к длинному куску стального рельса.

Почти рядом с Ириной стояла бутылка с какой-то жидкостью, а на обрывке газеты лежал кусок серого хлеба.

Мамочка моя…, испуганно прошептала она. Где я? И забившись от страха и охватившего её ужаса, закричала: «Кто-нибудь, помогите! Спасите!»

Но никто не ответил ей, лишь где-то вверху, под самым потолком, раздался какой-то шорох.

Стараясь рассмотреть, что за шорох потревожил её слух, Ирина посмотрела вверх.

В сумеречном свете она сначала не смогла разобрать, что это за тёмные пятна покрывают потолок. Ей даже пришлось напрячь зрение, и вот тогда…

О Боже! – со страхом прошептала она – это…, это…, и чтобы не закричать, зажала ладонями рот: прицепившись к потолку, вниз головой, гроздьями висели сотни, а может быть и тысячи, летучих мышей!

Ирина и раньше боялась мышей, а здесь их было неимоверное количество. И все они, ей так казалось, все они смотрят на неё.

И она, сжавшись в комок и оперевшись спиной о шероховатую стену, боясь пошевелиться, застыла.


* * *

Сколько времени она так просидела, Ирина не могла вспомнить. Она потеряла чувство времени и пространства.

Всё это время она со страхом ждала, и боялась одновременно, что летучие мыши нападут на неё, и, впиваясь в тело, начнут высасывать кровь.

Брр, непроизвольно поёжилась она.

Следя за каждым изменением в их поведении, прислушиваясь к постоянно издаваемому шороху и писку, Ирина, того не замечая, иногда забывалась, и словно впадала в летаргический сон.

И в этом, почти сомнамбулическом состоянии, она вдруг увидела себя студенткой на экзамене в университете:

Она вытащила экзаменационный билет с вопросом о пещерах и их изучении.

Ирина не увлекалась геологией, и о пещерах имела лишь смутное представление. Поэтому она неуверенно доказывала старичку-декану: поскольку существуют не только природные, но и искусственные подземелья – как древние, так и новые – их исследуют спелеологи.

Индустриальных спелеологов ещё называют диггерами. Правильно?