– Ну как не давать, я же должна знать, что дочка вышла из школы и идёт домой, – возразила чья-то мамаша.

– Вы ей купите кнопочный, где игр и интернета нет, – посоветовал Пирогов и подмигнул мамашке.

– Можно подумать, ваш Денис ходит с кнопочным, – парировала та, но под его наглым взглядом тут же покраснела.

– А мой Денис в телефоны не играет. У него другие интересы.

Знали мы эти интересы. Он всем одноклассницам под юбки заглядывал и в вырез кофт. Правда, те тоже особо не стеснялись и готовы были выставить себя на показ. Да уж, понятно, в кого сын. Вообще, семейство Пироговых оказалось, так сказать, интересным. С парнем справиться даже директор не мог, никто из учителей – и подавно. Папаша вон настоящий кобель, я таких за пять вёрст чуяла. А мама была этакой разухабистой бой-бабой, в три раза шире муженька. Нет, я ничего против полных не имела, но мне казалось странным, что этот мачо-мэн взял в жены такую простую русскую бабу. С такими мужиками обычно красотки с длинными ногами и огромными буферами тусят. Наверное, шлялся этот Пирогов направо и налево, а жена все терпела и встречала его дома борщами да кислыми щами. Б-р-р! И о чем это я только думаю!

Через час с небольшим родительское собрание закончилось, и я, пожелав всем терпения в воспитании детей, распустила родителей. Однако ко мне тут же подплыла бабка Милы Авериной и начала выяснять, почему её девочка сидит теперь на задней парте.

– У Милы дальнозоркость. Ей неудобно за первой партой, – объяснила я.

– Что за глупости! – взвилась бабка. – Все годы училась, сидела впереди и ничего, а вы её зачем-то назад отправили!

– Спросите у Милы, где ей лучше видно, – вежливо посоветовала я.

– Я её с пелёнок ращу и сама знаю, где ей лучше. – Она упрямо выставила подбородок. – Пусть, как и раньше, сидит спереди.

– Пусть сама решит, – отрезала я. – Если у вас больше нет вопросов, то пойдёмте домой. Время уже позднее.

– Я пойду к директору, если вы будете мне противоречить! – пообещала бабка. – Меня тут давно все знают и уважают.

– Идите, – пожала я плечами и начала убирать вещи со своего стола.

Бабка, поняв, что я не собиралась перед ней лебезить, фыркнула и направилась к выходу. Слава богу! Отделалась, как та лошадь, легким испугом. Меня коллеги предупреждали, что с этой мадам ещё будет куча проблем: моя Милочка то, моя Милочка се. Требования, требования, требования.

Я вытащила из сумки зеркальце, подкрасила губы блеском. Надев пальто, я погасила свет, заперла кабинет и пошла на выход. Коридор гулким эхом разносил звук моих шагов. На этажах уже было темно и тихо. Лишь внизу, в спортивном зале, раздавались крики и стук мяча о напольное покрытие: там ещё не закончилась секция по баскетболу.

Выйдя на школьное крыльцо, я чертыхнулась. Дождь! А я без зонта. Утром солнышко светило, а тут нате вам! И до метро далеко. Блин! Пакет, что ли, на голову натянуть? Вон бабка Аверина так и сделала. Нет уж. Пусть мокнут мои косы.

Спустившись с крыльца, я вприпрыжку через лужи поспешила к школьным воротам.

– Мария Евграфовна, запрыгивай! – Прямо передо мной остановился шикарный Maserati Quattroporte. Ни фига себе машинка! Ее дверь тут же распахнулась.

Папаша Пирогов собственной персоной.

– Спасибо, но я пешком, – бросила я, пытаясь обойти авто. – И я не Евграфовна, а Мария Евлампиевна.

– Простите, Марь Иванна, – саркастично ответил наглец.

Он уже вышел из машины и перегородил мне дорогу.

– Давай-ка в машину, Машуля, а то промокнешь до трусиков.

– Да что вы себе позволяете? – Я уставилась в его наглые серые глаза, чтобы пригвоздить его к месту, испепелить, заставить под землю провалиться!