Я хочу этого, а он мне дает. Угадывает ли мое желание или таково его собственное – не суть. Поцелуй – новое приветствие. Еще поцелуи – путешествие до двери, не торопливое, но ни единой секунды, потраченной впустую.

Я начинаю раздевать Ника первой. Открываю себе его кожу, оглаживая все более доступное мужское тело ладонями и скользя по чуть солоноватой коже губами. Вдыхаю, наполняя свои легкие и вены его уникальным ароматом. Гель для душа, горный вечерний воздух, нотка машинного масла и чистой испарины и немного мускуса, что становится все интенсивнее по мере моих касаний.

Ник меня не торопит. Не спешит брать для себя. Терпеливо позволяет мне обнажить его, насмотреться, натрогаться, изучая контуры сухих мускулов. Насладиться ощущением будоражащего соприкосновения моей кожи и жестковатой негустой поросли волос на его теле, когда я спускаюсь вниз и трусь о нее лицом. Он тихо стонет сквозь зубы, когда я переступаю последнюю черту. Стягиваю его боксеры, на которых уже отчетливо проступило пятно влаги. Его член вырывается из плена ткани, слегка черкнув мокрой головкой по моим губам, оставляя там лишь предвестие ожидающего меня вкуса. Шлепает упруго по поджарому вздрагивающему животу, и Ник вдыхает шумно и рвано, сталкивая наши взгляды. Не знаю, что он видит в моем, но в его – вся щедрая роскошь давней мужской жажды, в которой я купаюсь, оживая, вспоминая, каково это – быть настолько желанной.

Я облизываю губы, растягивая общее предвкушение еще и наконец целую основание мощного ровного ствола. Ныряю в запах мужского желания, теперь уже острый, провоцирующий стать жаднее. И я позволяю себе это. Трусь лицом, облизываю, тихонько выстанывая свое растущее желание. Собираю на язык его протекшее предсемя под великолепный аккомпанемент нового мужского стона и дрожи. Смакую все оттенки колкого будоражащего вкуса и только тогда приникаю к его источнику. Втягиваю в рот, медленно, но до упора, сколько могу физически, уплывая буквально сразу от легкого удушья и предвестия тягучих спазмов в горле. Отстраняюсь и беру его снова, ловя нарастающую дрожь в мышцах Ника, впившись уже в его ягодицы пальцами. Увлекаюсь волнами его откровенного отклика настолько, что в какой-то момент забываюсь, лишая себя всего воздуха, и выпускать его приходится резко, со свистом вдохнув.

И терпение Ника иссякает. Он стягивает мои волосы на затылке в кулаке, заставляя запрокинуть голову, и стремительно наклоняется. Его губы врезаются в мои, язык вторгается агрессивно, проникая глубоко, будто стремясь повторить путь члена. Отстраняется так же внезапно, отчего я захлебываюсь, не допив его очередной вдох. Подхватывает меня подмышки с пола и сажает на кровать. Принимается избавлять от одежды быстро, не отвлекаясь на ласки. Без суеты и рывков, но обжигающий блеск его глаз выдает сжирающую его нужду. И только сняв все, Ник мягко толкает меня в грудь, нависнув излучающей живой жар тенью. Смотрит, точнее, трогает сначала только взглядом, а мне все равно невольно гнет спину от необходимости подставиться, открыться сильнее. Протягивает подрагивающую руку и проводит по моим губам, с несильным, но нажимом. Я едва успеваю поймать это прикосновение языком, и оно ускользает. Ник ведет пальцами по ключицам, к груди. Обхватывает упругий холмик, сжимает и отпускает. Мозоли на его ладони цепляют сосок, и я вскрикиваю, комкая простыню. Та же ласка-мука для второй груди и внезапный ожог-контакт, пальцы второй его руки у меня между ног. Совсем недолго, несколько легких скольжений сверху, но их достаточно, чтобы собрать влагу, которой я уже буквально истекаю. Ник поднимает руку, прижимает ее к лицу и содрогается, вдохнув.