Бубер пользуется термином «вечное Ты», чтобы подчеркнуть необъективируемый характер встречи человека с Богом, так же как ее неразрывную связь со встречами, происходящими в повседневной жизни. Богом нельзя «обладать», – Его можно только встречать. Встречи с вечным «Ты» составляют основу явления, называемого теологами «откровением». Необходимой частью буберовского понимания отношения между Богом и человеком является убеждение, что живой Бог не только открывает, но и скрывает себя. В нем содержится протест против любой религии или теологии, которая стремится исчерпать тайну в догматических или систематических формулировках. Все религии предписывают определенные действия, назначение которых – привести верующего в должное отношение к Абсолюту. И все они неизбежно затемняют эту конечную цель, выдвигая на первый план догматы и ритуал и с течением времени превращая их в самоцель. Существование Бога нельзя доказать – его можно только пережить в непосредственной встрече.

По мере того, как мысль Бубера становилась все более зрелой, кристаллизуясь в той форме, которая нашла свое выражение в книге «Я – Ты», она все больше обращалась к Библии. Здесь Бубер нашел совершенное выражение «диалога между небом и землей», между Богом и человеком.

Бубер не претендует на «возвращение» к Библии. Такой подход может привести лишь к реакционным попыткам навязать устаревшие догмы прошлых веков живой, изменяющейся действительности. Подход Бубера к Библии – откровенно интерпритаторский и селективный. В этом смысле он движется в русле западной религиозной традиции. Однако в своем подходе к Библии Бубер опирается на философию, которая сама интимно связана с ней. Если Бубер интерпретирует Библию в духе своей диалогической философии, то сама Библия оказала решающее влияние на развитие этой философии. Бубер, несомненно, связан с так называемой «высшей критикой» библейских текстов, выросшей в ХIХ веке на почве либеральной протестантской теологии. Он принимает технику, разработанную школой Вельхаузена, наряду с ее достижениями в таких областях, как исследование еврейской грамматики и библейской археологии. Однако он отвергает крайности библейской критики, которая подчас подвергла сомнению традиционную экзегетику и хронологию и позволяла себе вносить произвольные исправления в библейские тексты.

Критики школы Вельхаузена учили, что Библия – это человеческий документ, отражающий исторические условия своей эпохи. Бубер напоминает этим критикам, что они сами – продукт интеллектуального климата конца XIX начала ХХ века. В последние десятилетия прогресс в изучении истории и культуры Ближнего Востока и отказ от наивных формулировок «религиозной эволюции» оказали отрезвляющее действие на библейскую критику. В то время как последние достижения в области изучения Библии подтверждают многие из выводов Бубера, они не связаны однако с его влиянием. Это объясняется в значительной степени тем, что Бубер – не объективный исследователь библейских текстов, но страстный свидетель о вере. Подход Бубера к Библии основан на положении, что суждения о людях и событиях, особенно о людях и событиях столь эпохального характера, требует экзистенциальных категорий интерпретации, диалогической реконструкции библейских сказаний.

Для того, чтобы приблизится к реальности, о которой свидетельствуют библейские тексты, мы должны, по мнению Бубера, ясно сознавать, в какой мере эти тексты подвержены влиянию традиции, и уметь проникать вглубь до самого древнего пласта повествования. Эта процедура не даёт нам объективного отчёта о том, что происходило в действительности, однако она может помочь нам понять, как древние видели события своей истории. Согласно Буберу, Библия исторична в глубочайшем смысле, поскольку повествует о великих событиях в жизни человечества и содержит глубокое понимание смысла истории как воплощение божественного плана.