В своей речи она специально употребила местоимения «наш» и «наша».

Я снова заставила себя улыбнуться.

Пусть я и не считала, что все случившееся с моим появлением на свет было чьей-то неудачей, от слова «сын» меня все равно передернуло.

– Сын, кто там? – послышался из дома громкий мужской голос.

– Не знаю, но с пустыми руками, – откликнулся Чжао Кай.

Открытое во двор окно тут же наглухо захлопнулось.

– Ты уж прости, что не приглашаю зайти, у нас гости, – извиняясь, объяснила вторая сестра.

– Ничего страшного, – отозвалась я.

– Давай тогда хоть здесь немного поболтаем.

С этими словами она вышла со двора.

Мы прошли вдоль стены и завернули за угол.

Она сорвала пучок травы и, обтирая руки, принялась объяснять, что забитую свинью изначально покупал муж старшей сестры, но сестра ее вырастить не смогла, свинья то и дело убегала, пришлось взять эти хлопоты на себя. Вообще-то эту свинью они думали подрастить еще, чтобы она весила на несколько десятков цзиней[28] побольше, но у старшей сестры сейчас работали строители, а кормить их одними овощами неудобно. К тому же через несколько дней ее свекор собирался отмечать шестьдесят лет, муж решил как следует вложиться в это дело, чтобы пораньше получить положенные ему деньги. Поэтому свинью пришлось забить до намеченного срока…

– Теперь разделим ее с нашей сестрой поровну. Пусть я ее и откормила лишь до двухсот с лишним цзиней, но даже при таком раскладе делиться целой половиной – себе в убыток. Так ведь Сяоцинь же наша сестра, о каком убытке речь, здесь ведь главное родственные отношения, верно?

В ее разговоре то и дело мелькали выражения типа «наш батя», «наша сестра», произносились они настолько тепло, что создавалось ощущение, что всех нас и правда вскормили одной грудью, и теперь мы готовы отдать друг другу последний кусок.

– Верно, – машинально произнесла я.

На самом деле из того, что она говорила, меня не интересовало ничего.

Она рассказала, что народ в деревне стал жить лучше, что у людей появилась возможность подрабатывать на стороне, поэтому крестьяне, для которых само слово «деньги» несколько поколений подряд звучало как запретный плод, наконец-то воспряли духом. Ее муж зарабатывал весьма неплохо, так что в плане образа жизни она всем была довольна.

– Сама можешь убедиться, какой мы дом отгрохали – три комнаты, да еще и крыша с черепицей. Все, что могут позволить себе городские дети, да хоть бы тот же скейтборд, у нашего Чжао Кая тоже есть. В игрушках он с самого детства никакого недостатка не знал. Бывало, едва что-то попадет ему в руки, так он сразу и ломает, но папанька его всегда баловал, никогда не сердился, разве что просто скажет: мол, выходит, сынок, пару дней я вкалывал зря, в следующий раз будь поаккуратнее. Мы в детстве о такой жизни и мечтать не могли. Сейчас, когда жить стало полегче и появилась возможность побаловать детей, чего же их не побаловать, правда? Ой, сестричка, а твоя мама-директор, должно быть, уже на пенсии? А как приемный отец, все так же на месте заместителя мэра?..

С чем, с чем, а с зарядом бодрости у второй сестры был полный порядок. Заведя свою шарманку, она трещала без умолку, говорила так быстро, что мне и слова не удавалось вставить.

Я так и не сказала, что моя мама-директор уже умерла и что приемный отец не заместитель мэра, а собственно мэр и плюс к тому член провинциального комитета партии.

Говоря начистоту, из всего, что она рассказала, мне было приятно услышать лишь одно: «жизнь стала лучше»; остальное меня не интересовало.

А еще я не могла подобрать нужных слов, чтобы самой рассказать ей о чем-то.