Хотя как «незнакомки»… Эмили Риз точно где-то ее уже видела, да и паренька тоже…

– О боже, – сдавленно произнесла капитан «Кейташи».

– Нет, всего лишь Ласка Милосердная и Роман Исправляющий. Собственными персонами, – поправила ее девушка.

После секундой паузы, когда у всех перехватило дыхание и слегка заклинило мозги, мостик «Кейташи» загудел, как пчелиный улей.

Двое суток пиратские истребители висели рядом с «Кейташи». Двое суток ожившие легенды и лейтенант Акимов рассказывали Риз вещи, которые не могли бы присниться и в самом страшном кошмаре. Если бы Клим явился один и рассказал историю про возможный заговор где-то в высших эшелонах власти, то Риз посадила бы его в карцер, а по прибытии на Землю сдала на руки контрразведке флота. Но с ним были Рома и Ласка, два живых свидетельства того, что в Земном Абсолюте что-то идет не так. И все равно Эмили терзали бы сомнения, если бы она как выпускница Воронежской академии не получила уведомление о том, что подполковник Соколов, один из опытнейших пилотов ВКФ, нелепо разбился при выполнении тренировочного полета на «Ласточке».

Сложно сказать, какой именно из этих факторов оказался ключевым, – скорее всего их совокупность. И благодаря этой совокупности хмурая Эмили Риз, в тяжелом бронекостюме и в окружении десантников со своего корабля, пробиралась сейчас по влажным внутренностям «ежа».

– Мы пришли. – Эмили хлопнула рукой по перекрывающей путь мембране.

Та разошлась в стороны, как диафрагма. Не сказать, что у латха существовала какая-то особенная философия, ставящая жизнь превыше всего. Они просто были патологическими трусами. Их корабли были автоматизированы сверх всякой меры, чтобы в случае их гибели на тот свет отправилось как можно меньшее число моллюсков. Насколько знали люди, латха испытывали ужас перед космическими перелетами, и только самые отчаянные смельчаки, по меркам их народа, могли путешествовать по великой темной пустоте.

В корабле-проводнике, предназначенном только для открытия порталов, в команде наличествовал всего лишь один пилот. Желеобразное тело латха обладало уникальной способностью: его клетки могли видоизменяться по желанию хозяина. При необходимости моллюск мог увеличивать свое сердце или легкие для улучшения кровоснабжения остальных органов. Не был исключением и мозг: моллюск мог его наращивать и делить на половины. Пока одна половина, отдыхая, дремала, другая управляла системами корабля.

Постамент, на котором возлежала раковина латха, был похож на ноздреватый сыр. Из раковины высовывались многочисленные желтоватые ложноножки, которые уходили в дыры в постаменте. Латха могли не только органы отращивать, но и формировать из своей плоти интерфейсы, способные напрямую взаимодействовать с органами управления кораблем. Именно из-за постоянной изменчивости тела моды в моллюсках не приживались, но они особо им и не были нужны. Устрицы по своей сути были гемпами, развитие которых ограничивалось лишь размерами их раковины. Разрастаться за пределы этого уютного и искусственно бронированного убежища устрицам не позволял наполненный коварством и всякими опасностями внешний мир.

Когда в отсеке управления появились люди, латха тут же втянул в раковину ложноножки и окутался голубым сиянием защитного поля. Даже в присутствии союзников латха вели себя максимально осторожно.

– Приветствую вас, – раздался лишенный каких-либо эмоций голос механического переводчика. – Спасибо, что пришли меня защитить.

Эмили почувствовала еще один укол совести. Латха доверчиво пустил их на свой корабль, надеясь на защиту, а они передали ему координаты для прыжка, которые привели моллюска прямиком в ловушку. Группа инженеров во главе с Романом Исправляющим уже двинулась к носу корабля, чтобы отключить пробойник от питания и отрезать последний путь к бегству.