Пробуждение было не из приятных. Ощущение того, что Его избили громадным молотом, наилучшим образом описывало состояние, в котором Он скатился с кровати. Действительно, рубашка, с которой он вчера не успел расстаться, висела изрядно промокшим комом на нем. Пот оставил по себе след и на простынях. Он с трудом поднялся, а из дальнего угла кровати, куда, похоже, в порыве страха она и перебралась, смотрела на него своими девичьими глазами Аля.

Ему стало стыдно, и Он поднялся на ноги. Поднялся, пошатнулся и едва не упал. Он жутко устал, устал прошлой ночью, устал во сне и сейчас хотел лишь одного – избавиться от этой особы, принять душ и завалиться спать, желательно с пухлой соседкой, что прекрасно готовила борщ, не требовала изысков в обращении, и наилучшим образом подходила в подобные минуты.

Но впереди предстоял непростой день. Непростой хотя бы потому, что… Он не находил слов.

***

Если говорить о состояниях, которыми Он каждый раз характеризовал утро, пропуская то через призму своего сегодняшнего самочувствия и восприятия действительности, то утро было неопределённым. Солнечный свет едва прорывался через тяжелые тучи, плотно устлавшие небосклон, редкие порывы ветра колыхали не просто листву, грозя попутно разделаться и с ветвями. Пешеходы, кутаясь в плащи и куртки, одетые не по сезону, спешили побыстрее проделать свой путь, убраться с неприветливой улицы побыстрее домой.

Погода разыгралась не по сезону. Он взглянул в окно, в прочем, без какого-либо интереса, и сделал глоток кофе. Кофе обжег гортань и свалился комом в пищевод. Но и это не беспокоило. Сон оказал на Него неизгладимое впечатление и, на удивление, не растаял вместе с приходом утра.

Не будучи по натуре приверженцем в подобном видеть принимать пророческие начала, Он все же не отрицал способностей мозга работать в ночное время, в какой-то мере даже автономно, анализируя некие входные данные, что были туда заброшены ранее. «Наверное, это что-то да значит!» – прорвалась одна из немногих оформившихся мыслей в это утро и Он удивился, что она, мысль, так же как и сон, появилась сама собою, в отрыве от Него.

Дело в том, что Ему нравилось то, как Он жил. Не то чтобы всё было идеально, но уж и совсем не плохо. Алкоголь позволял притупить чувство социальной неудовлетворенности, наркотическое опьянение развязывало руки, выпускало наружу Его естество, а обстоятельства все делали уже за Него. Он пил, употреблял, любил женское общество, таскался по злачным местам, попадал временам в переделки, как-то из них выбирался, но о том, чтобы кардинально сменить свою жизнь, о том даже не помышлял.

«Законы человеческого сосуществования, этическая и правовая стороны, – все это ограничивает человеческие свободы ради одного – выживания общества!» – вертелось у него в голове. И действительно, изобретенные или данные, как считали адепты церквей, нормы поведения были призваны сдерживать человеческую массу в определённых рамках, контролируя ту на микроуровне, на уровне отдельного индивида. Когда-то кем-то осознанные, за тысячелетия эти нормы были так глубоко инсталлированы в сознание каждого индивида, что, должно быть, передавались на генетическом уровне. Ограничения, ставшие давно нормой, служили всеобщему благу, спасая большинство от неуравновешенных единиц.

Этические нормы регулировали процесс воспитания и поведения, правовые оберегали общество от злоупотребления тех, кто нормами этики пренебрегал…

Должно быть, у каждого бывали моменты «озарения» в жизни, когда от удивления и ярости кипела кровь, потому что тот, кто поступал неверно, нарушал установленные правила, преступал закон или нормы этического поведения, оказывался в выигрыше. Те же, кто строго придерживался правил – всегда проигрывали в такой ситуации. Но в том-то и дело, что созданные для выживания общества как чего-то цельного, все эти нормы в значительно мере ограничивали каждый индивид. И тот, кто вырывался по той или иной причине из этих, с позволения сказать, оков, тут же воспринимался как нарушитель спокойствия и представлял опасность для всего общества. С таким боролись. Боролись всеми допустимыми способами, в том числе и радикальными.