Он такого не припоминал, но и исключать не стал бы – мало ли чего наговоришь барышне, в состоянии алкогольного опьянения, особенно когда добиваешься от неё вполне определённых уступок.

– Хорошо, начинаем сейчас! Только оставь Меня в покое. Я начинаю трезветь и становиться на путь исправления… – отмахнулся Он.

Но, увы, Карина упивалась ситуацией. Её вдохновляла возможность ответить своему обидчику, негласно переданному ей на перевоспитание и потому, как она считала, теперь зависимому от неё.

– Дорогой, – шептала она с придыханием на ухо. – Теперь, если хочешь, чтобы у нас с Тобой было все хорошо, и наш собственник больше не расстраивался в отношении Твоей персоны, нужно ставить меня в известность о своих перемещениях…

– А лучше перееду Я к тебе домой и поселюсь рядом с холодильником! – парировал Он, потирая голову.

– Обязательно! – простонала она на ухо, имитируя былую их близость, добавив теперь в это элемент сарказма. – Я тебе прямо возле него и постелю. Ковричек!

– Это было бы великолепно! – кивнул Он, видя её отражение в мониторе. – Именно о такой жизни я и мечтал. Беззаботная жизнь на чем-то теплом с доступом к пропитанию и к телу…

– А вот тут, дорогой, придётся перебиться! – прошептала она, поглаживая Его по голове. – Это нужно ещё заслужить.

– Буду служить! – отрапортовал Он, – Как сторожевая собака! Только корми, пои, коврик не отбирай и по весне случку организовывай…

– Ну и хамло же Ты! – хлопнула ладонью по щеке она играючи. – Собственно, чему я удивляюсь?!

– Ничего не могу с Собой поделать в обществе столь обворожительной и временами доступной особы, – поморщился Он, но удержался чтобы не поднести руку к лицу.

Отделаться от Карины оказалось делом невероятно сложным и лишь мужской санузел, извечный друг унитаз и кафельная стена справа, позволили остаток рабочего дня провести в относительном спокойствии. Собственно, спать Он начал уже там, а продолжил дома…

Разбудили Его хлопающие двери. Рабочий день оканчивался, сотрудники готовились к отходу по домам.

В коридоре, сразу же за дверями, Его ждала Аля. Просто стояла под стенкой и ни куда не уходила. Похоже, ни кто не обращал на неё внимания и она старалась таковое не привлекать.

– Привет! – улыбнулась она, только лишь Он показался в проеме двери.

***

Спали они вместе. Но спали раздельно. Он, даже не раздеваясь, рухнул на кровать и тут же заснул. Она, лишь вздохнув от выпавших сегодня тягот, отправилась в душ.

Ночь выдалась тяжелой. Не в пример предыдущей. Даже изрядно напиваясь, Он спал куда лучше.

Всю ночь Ему снились яркие насыщенные сны, полные тревоги и скрытой опасности. Порой Он срывался и падал на дно глубокого оврага, в траву, что тут же хватала Его и не желала отпускать. Вырвавшись из её объятий, Он просыпался и чувствовал, как что-то руки отдаляются от Него. Он видел Алю и вновь закрывал глаза. Овраг ни куда не исчезал, а его отвесная стена не позволяла двигаться дальше. Но Он знал, почему-то знал, что Ему нужно именно туда, вверх. Не в сторону, не вниз по ущелью, а именно вверх, к звездам и лунному свету, что там, наверху, должно быть разливается по бескрайним просторам степи. И Он карабкался, напрягался всем телом, срывался, падал и вновь ощущал крепкое прижатие то ли рук, то ли травы, вырывался, отшвыривал всё это назад и вновь лез наверх.

Подъем казался бесконечным и неимоверно трудным. Подыматься оказалось куда сложнее и неприятней, чем предаваться свободному полету в бездну, на дне которой Его ждал до того сокрушительный удар. Но Он как-то очухался, пришёл в себя и чувство самосохранение, что голосом в голове твердило о необходимости поскорее покинуть дно оврага, гнало Его вверх, иначе… Но что иначе, Он уже не мог различить, потому что под Его ногами, ровно там, где Он только что лежал, цепляя Его даже здесь, на высоте в десяток метром, пронеслась селевая лавина, сметая все на своем пути. Пронеслась и оставила за собою мутное пятно из жижи, песка и мелкого камня. Дороги вниз теперь уже не было, а останься Он там, внизу, поддайся на уговоры второй своей половины, то быть бы Ему сейчас погребенным под толщей глины, песка да мелкого камня, быть залитым этой селевой массой и тогда…